Как я полюбил дождь - страница 7

– Да, мастер, – кивнул я, не в силах оторвать взгляд от мальчика. В нем было что-то знакомое, что-то близкое… словно я видел в нем отражение самого себя.

Чингис не стал спорить. Он лишь кивнул и сказал: – Тогда действуй. Но помни, что твоя помощь должна быть ненавязчивой. Ты не должен вмешиваться в его жизнь, лишь направить ее в нужное русло. И еще, – добавил он, – не привязывайся. Эвтанатос не имеет права на привязанности.

Я стал наблюдать за мальчиком. Каждый день он выходил на улицу и, вооруженный палкой, изображал великого мечника, сражаясь с невидимыми врагами. Я чувствовал его одиночество, его тоску по дружбе, его жажду силы. Он был словно волчонок, выброшенный из стаи, затерянный в чужом мире. Его родители, опустившиеся люди, проводили дни в пьяном угаре, не обращая внимания на сыновей. Мальчик был предоставлен самому себе, его единственным другом была деревянная палка, которую он ни на минуту не выпускал из рук.

Однажды я решился подойти к нему. Он, как обычно, размахивал палкой, изображая бой с невидимым противником. Я остановился рядом и сказал:

– Привет.

Мальчик испуганно вздрогнул и поднял на меня глаза, полные недоверчивого страха.

– Ты кто? – спросил он, отступая назад.

– Меня зовут Марк, – улыбнулся я. – А тебя?

– Илья, – пробормотал он, все еще не доверяя мне.

– Ты хорошо владеешь мечом, Илья, – сказал я, кивая на его палку. – Хочешь, я научу тебя нескольким приемам?

В его глазах вспыхнул интерес. Он неуверенно кивнул, и я понял, что лед тронулся.

– А у тебя есть настоящий меч? – спросил он, разглядывая меня с любопытством.

– Есть, – ответил я. – Но сначала нужно научиться владеть им. Иначе он может стать опасным оружием.

Мы стали встречаться каждый день. Я обучал Илью основам фехтования, рассказывал ему о кодексе чести, о том, что настоящий воин должен быть не только сильным, но и добрым, справедливым, милосердным. Илья был способным учеником. Он жадно впитывал знания, стараясь выполнять все мои указания. Я видел, как в нем просыпается уверенность, как гаснет огонек отчаяния в его глазах.

Но пришло время прощаться. Традиции клана требовали, чтобы Эвтанатос оказывал помощь лишь однажды, не привязываясь к тем, кому помогал. Это было необходимо, чтобы не нарушать равновесие мира, не вмешиваться в судьбы людей.

– Я должен уйти, Илья, – сказал я, и в моих словах была горечь. – Но ты не бойся, ты не один. Ты сильный, ты знаешь, как постоять за себя. И у тебя обязательно появятся друзья.

– А ты… ты вернёшься? – спросил он, и в его глазах вновь появилась тревога.

– Нет, Илья, я не вернусь, – покачал я головой. – Но помни то, чему я тебя научил.

Я обнял его на прощание и ушел, не оборачиваясь. В сердце была пустота.

Через несколько дней Чингис рассказал мне о том, что произошло. Его слова ударили меня, словно молния.

– Илья… он напал на своего отца и ранил младшего брата. Его забрали в приют.

– Но почему? – я не понимал, как это могло произойти. Ведь он так хорошо справлялся, казалось, он понял цену силы, цену жизни…

– Не все воспринимают помощь так, как мы этого ожидаем, Марк, – тихо ответил Чингис. – Иногда наша помощь может принести больше вреда, чем пользы. Ты пробудил в нем силу, научил его сражаться. Но ты не смог изменить его судьбу. Он посчитал, что ты его предал, что он никому не нужен в этом мире…

– Но я хотел как лучше… – прошептал я, чувствуя, как вина сжимает мне горло.