Нас загнали в барак и сказали ждать. В бараке были деревянные полати, после 15 минут отдыха на них все тело уже ныло.
Нас перевезли в учебку в Благовещенск. Так как мы были после первого курса института, то нас определили в связисты, и, исходя из сложности и специфики, наша учебка должна была продлиться 9 месяцев вместо 6.
Наступили тяжелые времена. Нас гоняли, как не знаю кого, сравнить не с чем.
Я по натуре чистюля, а здесь в одной одежде спишь, ешь, бегаешь, тренируешься, сохнет все на тебе. Мыться можно исключительно в умывальнике под холодной водой. Белье и одежда меняются раз в неделю после бани.
Больше всего мне не нравилась политинформация, потому что она проходила после марш-броска, и ты садился, слушал и высыхал потихоньку.
Еда. То, что мы ели, сложно назвать едой.
В основном это был «клейстер». Не знаю, как объяснить, что это, но поверьте, что это несъедобное дерьмо.
Наедались только хлебом. Бывали, конечно, праздничные дни, когда получалось попасть в магазин и купить печенья и конфет.
Самая вкусная еда – это бутерброд: два печенья, а посередине – конфета.
И то это можно было съесть только ночью, и если тебя не поймают сержанты. Если поймают, то отберут все сладости, и до утра придется мыть туалеты.
Все призывники сильно похудели от такого питания.
Как правило, когда попадаешь на учебку, то про тебя уже все знают, в основном старослужащие.
Тут опять мне помог бокс.
Меня уважали, не трогали и даже проявляли высшую степень уважения – по ночам звали меня с собой качаться.
Остальным повезло меньше, хлюпиком быть нельзя, задавят.
В то время дедовщину еще не искоренили до конца.
Трогать меня боялись, но выполнение приказа старшего по званию – это святое, поэтому меня воспитывали через труд нарядами вне очереди.
Так как я был с характером и не особо сговорчив, то меня очень часто посылали в наряды.
Наряды – это отдельная песня.
Могут поставить на тумбочку на суточное дежурство, а могут послать на кухню. На тумбочке ты «заплываешь» по ночам в казарме (драишь ее до блеска), а на кухне сначала чистишь картошку, ведер пять (правда, не один), часа три, а потом моешь посуду после завтрака, обеда и ужина и полы.
Так как мы были связистами, то мы должны были овладеть азбукой Морзе.
Это, я вам скажу, нереальная тема.
Долгое время она мне не давалась совсем, и я уже, грешным делом, думал, что переведут меня, но меня держали из-за моей общей физической подготовки.
Ну и, как говорится на гражданке, терпение и труд все перетрут, а в армии: не можешь – научим, не хочешь – заставим, сделали из меня все-таки неплохого связиста.
Самое смешное, что азбука мне так и не пригодилась в последующем.
Прошли долгие 9 месяцев, и меня распределили на заставу, причем не простую, а именную.
Это было очень почетно.
Застава носила звание героя-пограничника.
Застава – это другой мир. Здесь одна большая семья, но все очень строго.
Поначалу тебя испытывают на прочность.
Так сказать, проходишь обкатку холодом, трудностями, работой и бессонницей. Один большой плюс, который сразу ощущаешь на себе, – это еда.
Огромная, кардинальная разница. Здесь как будто вернулся домой.
Деревенский хлеб, парное молоко, мясо, сметана и т.д. Но по порядку.
На заставу я попал зимой. Погода на Дальнем Востоке – жесть.
Мороз под 40, и ветер, сдувающий с ног. Естественно, из одежды только то, что выдали в учебке.
Это уже только потом мне прислали теплые носочки, кальсоны, рукавички и т.д.
