Стоящий не в ряду, в венце из лавра,
С космическою пылью на плече,
Прямой и острый, с профилем кентавра,
Он мне казался в гаснущем луче
Реальностью такою неземною,
Насколько это нужно для того,
Чтоб не померкло небо над страною,
Глумившейся над гением его.
В сто первый раз остановись, прохожий,
Внимательно всмотрись и разгляди:
Воистину на конский глаз похожий,
Как он предвидел то, что впереди?
Как он сумел в те дни остаться гордым,
И, для себя определяя – «быть»,
Как он постиг, что строчки с кровью, горлом,
Однажды и приходят, чтоб убить.
