Как жить с французом? - страница 24

Было бы негостеприимно, если бы Гийом, ставший прогрессивным хлюпиком бессознательно, только по факту рождения в Европе, был посрамлен бесстрашными дикарями на их территории в первые же минуты после прилета. Поэтому я пристегнулась – чтобы немного поддержать его, а вовсе не потому, что его кровавые образы имели на меня воздействие. Правду говорят, что в начале пути дорога в ад отклоняется от дороги в рай всего на один сантиметр. Я до сих пор не знаю, по которой из них иду, но теперь, в исторической перспективе, видно, что именно пристегивание того несчастного ремня безопасности было «перекрестком», на котором два пути расходились.

***

Любой мужчина старше пятнадцати знает, без чего нельзя приходить в гости к женщине. В лёгком чемоданчике Гийома кроме смены белья и пары парадных рубашек лежал джентльменский набор – бутылка вина, коробка шоколадных конфет из дьюти-фри и упаковка презервативов. Его самоуверенность раздражает, подумала я, окинув взглядом этот натюрморт в драпировке из джинсов. Кто сказал, что вина и конфет хватит, чтобы расположить меня к сексу? В наших отношениях пока что нет такой конкретики. За месяц я ведь могла и передумать.

Но как выяснилось позже, эти три константы романтического вечера предназначались трём разным людям: бордо урожая 2000-го года отошло маме, шоколадками была задобрена младшая сестра, а мне досталось исключительное право использовать презервативы. Из принципа распределения материальных благ я сделала вывод, что Гийом расценивал наши отношения несколько иначе, чем я; по крайней мере, для него они уже перешли в ту фазу, когда секс перестает быть наградой за добытого мамонта, а становится обязательной частью досуга. Тем не менее, ему нельзя было отказать в предусмотрительности: увлекшись бордо, мама забыла о ритуальном допросе, который стартовал с обманчиво-дружелюбного вопроса «Чем вы занимаетесь, молодой человек?» и заканчивался раздраженно-риторическим «А на что вы собираетесь содержать мою дочь?!». Благодаря продукции французских виноделов, спали мы без лишних вопросов в одной постели, хотя я так и не дозрела до того, чтобы представить его семье как своего молодого человека.

***

Я с гордостью заметила, что даже те немногие друзья и родственники, что не уличены в полиглотстве, чисто и чётко воспроизводят на французском знаменитый спич Кисы Воробьянинова у входа в пещеру «Мсье, же не манж па сис жур». Как знакомятся с Гийомом, сразу бойко так выдают: «Мсье, я не ел шесть дней!». Ну почти как французы, знакомясь со мной, выпаливают «О, водка-матрешка-КГБ!».

Удивленному Гийому я объясняю, что это наше национальное приветствие, вроде сингапурского «Хэв ю макан» («Ты ел сегодня?»). Во времена массового переселения в 1970-х годах молодой Сингапур страдал от нищеты и голода: китайцев было так много, что риса на всех не хватало. Справиться о том, ел ли твой визави сегодня, было не просто проявлением заботы, но и первым пунктом инструкции по самообороне: говорят, в те времена голод был так жесток, что имели место случаи людоедства.

Друзьям Гийом нравился. У него были густые волосы без залысин, зарплата менеджера низшего звена, съёмная квартира и мечты стать рок-музыкантом – всё как у нормального человека в двадцать семь лет. У обычного представителя категории мужчин «Дашины ухажеры» мечты если и были, то реализованные, а слово «зарплата» они давно заменили обтекаемым и многозначительным словом «доходы». Гийом тоже не любил слово «зарплата» – он планировал сколотить многомиллионное состояние в ближайшее десятилетие и уйти на заслуженный отдых в тридцать пять лет. Тогда он будет целыми днями играть на гитаре, купаться в море и, возможно, даже напишет книгу. Про что – пока не знает. В его представлении «писать книгу» было синонимом культурного безделья.