– Всё, что в холодильнике, лежит там в ожидании, что его приготовят. И никто не справится с этим лучше тебя, – добавляла я елейным голосом, закрывая за собой дверь.
– Спасибо за доверие, – улыбался он, придерживая дверь. – Но одного сыра будет маловато. Не могла бы ты по дороге с работы купить кусочек горгонзолы, грамм двести шанталь, ломоть пармезана… Впрочем, гран-падано тоже подойдет.
– Могу, – с заметно угасшим энтузиазмом отвечала я после паузы, во время которой калькулятор в голове подсчитывал, во сколько мне обойдётся этот омлет.
Однажды Гийом взялся готовить пиццу. Он выдворил всех из кухни, настрого запретив вмешиваться в кулинарное священнодействие. Дверь в храм еды периодически распахивалась с вопросами: «Где лежат глубокие тарелки?», «А плоские?», «А консервный нож?», «А противень?», «А скалка?». На последнем вопросе мы с мамой недоуменно переглянулись: у нас в доме не увлекались ни выпечкой, ни домашними пельменями, и скалка имелась только в сувенирном наборе деревянной утвари, привезённом из Болгарии.
Гийом осмотрел предложенную скалку с художественно выжженным славянским орнаментом на ручке и почесал затылок.
– Вы живете в каменном веке, – без улыбки заявил он мне.
– Потому что у нас нет скалки?! – воскликнула я.
– И поэтому тоже. Как можно жить без скалки?
В ближайшие дни он понял, как можно жить без конусообразного устройства, вытаскивающего сердцевину из яблок, без специальных ножниц для куриного филе, без губки со скребком, собирающей капли со стен ванной после душа, и даже без тёрки для пармезана. Да в принципе и без пармезана тоже.
***
Как-то утром Гийом заявил, что мы идём на рынок, потому что на ужин запланированы «ондив су крэм фреш». Из названия блюда я знала только слово sous, которое вопреки очевидности значило вовсе не «соус», а всего лишь предлог «под». Я кивнула и незаметно, стараясь не выдать своего слабого в гастрономическом смысле французского, набила ondive в онлайн-словаре. Словарь бестактно указал на мою безграмотность, предложив выбрать из десятка вариантов правильного написания. Неужели вы, мадемуазель, могли предположить, что все будет так просто – слышится «о» и пишется «о»?! Вы не знали, что французы на месте «о» могут писать e, au, eau, aeux и даже ault? Я попробовала все варианты, ожидая, когда в окне перевода появится что-нибудь съедобное.
– Цикорий?! – изумленно переспросила я компьютер. – Цикорий?! – еще изумленней переспросила я Гийома. – Ты хочешь купить цикорий?
– Я хочу купить endives, – настаивал он.
– Ну да, словарь говорит, что это цикорий. Но по моим детским ощущениям цикорий – это старинный заменитель кофе для натуропатов и страдающих диабетом. Если честно, я никогда не слышала, чтобы живые люди покупали цикорий. И уж если покупать его, то уж точно не на рынке, а в…, – я снова обратилась к онлайн-словарю, – отделе бакалеи.
Гийом пожал плечами, дав понять, что в нашей стране и куриное филе может продаваться на птичьем рынке. Может, смысл блюда прояснится, если понять, что такое crème fraîche? «Сливки» – без сомнения ответил онлайн-словарь. Значит, это всё-таки какой-то молочно-сахарный десерт. Что ж, тогда и цикорий звучит правдоподобно, кто знает, насколько французская кулинария отстала от мирового прогресса. Я люблю сладкое.
– Дорогая, это – растворимый кофе, – мягким тоном психотерапевта сказал Гийом, когда я радостно подвела его к витрине и ткнула пальцем в банку с надписью «Цикорий» и изображением чашки чёрного напитка. – Иными словами, это совсем не
