Нина равнодушно прошла перед ними, старательно переставляя оголённые и худые, как макаронины, ноги. Пройдя ещё метра три вперёд, она остановилась, демонстративно достала из кармана ветровки пачку сигарет, стала закуривать своими маленькими ручками. Она знала, что мать стоит у окна и провожает её взглядом, да ещё, небось, и слёзы крокодильи свои глотает. Выпустив дым, Нина выставила средний палец на правой руке и подняла конструкцию вверх, по направлению к балкону. Потом она перевела руку в сторону наблюдателей, которые предусмотрительно молчали до тех пор, пока «объект» не удалиться на безопасное расстояние.
Вот теперь будет этим отсталым о чём поговорить. Убогие сериалы, цветы на балконе, пенсии, старые сковородки с накоплившейся за десятилетия чёрной окалиной снизу, дети и внуки, которые про них и не вспоминают. А потом мамка выйдет в магаз, так они ещё на неё будут смотреть и шушукаться. Но сначала, как положено, – «здрасте-а». Всё, как и задумывалось. А ещё меня на плаванье таскала. Столько лет! Нормальные дети по дворам шатались, сосались, а я меряй этот бассейн, пропахший хлоркой и мочой. Кожа потом шелушится. Видимо считала, что я буду по мраморному морю рассекать, но как-то не подумала, что для этого нужно папика найти. А она даже отца не нашла… Видать, он далеко смотался…
Через дорогу побежала паршивая и исхудалая чёрная кошка. Она нырнула под припаркованные на обочине машины и стала глазеть по сторонам своими заплывшими гноем глазами. Ей оставалось метра три до маленького окошка в подвал, где она присмотрела себе укромное местечко между трубами отопления. На тротуаре никого, кроме невысокой худенькой девочки. Ну а детей уже давно не надо бояться. Они теперь все в своих штуковинах. Кошка не слишком резво направилась к своему окошку, рядом с которым одна из бабок время от времени ставила мисочку со всякой всячиной. Но здесь она просчиталась. Нина давно заприметила кошку и ждала этого момента. Стоило несчастному животному выбраться из-под машины, как оно тут же получило под зад сапогом. Гремя костями, кошка подлетела, потом, как водится, приземлилась на все четыре конечности и, «стирая протектор», полетела к своему убежищу. Нина бросилась к её окошку и зашипела туда: «А в следующий раз я тебя гвоздями прибью к стене и накачаю бензином! Не слышала такие истории?» Выпрямившись, она, довольная, пнула со всей силы миску, которая стояла неподалёку.
На душе всё равно было слишком противно. Нужно было потерять где-то 2—3 часа – её компания собиралась только ближе к вечеру. На телефоне денег нет. Никто не звонит. Нина направилась в сторону набережной. Можно бы зайти в Макдоналдс, но в кармане только триста рублей. Если никого вечером не удастся раскрутить, придётся мучиться жаждой, пока все потягивают пивко.
Жизнь оказалась какой-то пустышкой, подделкой. Идиотская школа, где одним до них нет дела, а другие хотят ещё «сделать из них людей», чтобы они ходили на завод с обедом в стеклянной баночке, а потом как в песне: «вот будет лето – поедем на дачу!» Нина с презрением посмотрела на мужчину, который, видимо как раз после рабочего дня, пешком шёл домой.
Волосы обросли – экономит на парикмахерской. Наверное, жена стрижёт. Толстая наверняка, безобразная. И курит самые дешёвые сиги. Пьёт пойло. Вот и вся радость. А вечером детективный сериал для даунов. При этом в школе его хорошо выучили. Может читать этикетки от пивасика и считать долги по коммуналке. Лучше бы покончил с собой, чем жить такой скотской жизнью!
