Добрая женщина увидела, что Антон смотрит на неё. Спросила, хочет ли пить. Антон не хотел.
– Этот борщевиком намазался, – прошептала ему и презрительно показала на мумию. – Хотел откосить.
Потом добавила:
– А у тебя теперь все в порядке. После завтрака будет обход. Профессор посмотрит, и переведут в обычную палату.
Антон, наконец, заметил, что обклеен датчиками, что из вены торчит трубочка, а по ней в него по капле вливается лекарство. Над кроватью, куда тянулись провода, пикало. Спросил, что это.
– Это твой пульс. А на мониторе кардиограмма, температура и давление. 37,3 градуса. А давление 115 на 70. – Объяснила санитарка. – Это хорошо. Завтрак я тебе, сынок, принесу. А то без сознания третьи сутки. Небось, проголодался.
– Спасибо, – сказал Антон. Понял, что не в раю и не огорчился.
Ангелы за окном оказались голубями и сидели на длинном электропроводе, который тянулся к соседнему зданию.
Осеннее солнце улыбалось голубому небу. Пиканье убаюкивало, и он задремал.
– Ну, как дела, герой?
Антон проснулся, увидел врачей.
– Извини, что разбудил, – пошутил профессор, – хотел познакомиться с воином, из которого извлек полкило металлолома. Меня зовут Вадим Сергеевич. Ты молодец и все у тебя теперь в порядке. Полежишь у нас, а как раны заживут, направим в санаторий, а после домой. Не возражаешь?
– Нет! – Антон улыбнулся.
– Вот и славно. – Профессор был явно доволен. Кивнул и приказал, – после обеда, переводите в другую палату.
Потом вытащил из кармана горсть черных толстых ребристых иголок, длиной сантиметра четыре и вложил в руку Антона.
– Хотел прикарманить твою собственность, но возвращаю на память.
– Мне не жалко, оставьте себе, – нашелся Антон.
Все засмеялись.
После обеда перевезли. Полковник из военного округа на следующий день вручил медаль «За отвагу». Новенькую, почти, как у деда. Только у деда потемневшая и, как показалось, чуть большего размера.
А еще через два месяца, он весело рассказывал родным, как сбил большущий дрон, похожий на самолет, но тот успел сбросить на парашюте кассетные бомбы. Из штабного блиндажа в это время выходили комбат и командир полка. Бомбы могли вот—вот взорваться. Объяснять было некогда, Антоха подбежал к ним и затолкнул назад. Оглянулся, тут и бабахнуло. Одну натовскую кассетную начинку он и принял. Как потом везли в госпиталь, что делали, не помнил. Помнил только голос комбата: «Миленький, держись! Не смей умирать! Приказываю держаться!…». Остальные слова командира при матери и сестричках, не говорил.
