У Киви оба конуса получились блестяще-зелеными, с матовыми бежевыми пятнами. Два конуса Очкарика были густо синими с разноцветными искрами и тоненькими переплетающимися полосками, которые, отойдя на десять шагов, уже и не разглядеть, просто глухая темная синь. Слон получил конусы болотные, коричневато-зеленые, совершенно матовые – вблизи завораживают, а издали и не разглядеть, сливаются с пейзажем. А Малибу получил конусы попугайские, яркие как погремушки, состоящие словно из одних разноцветных пятен – больше всего желтых, но немало и зеленых, красных, оранжевых…
Все конусы были совсем непрозрачными – снаружи не разглядеть что внутри делается. Даже когда ночью заходили туда со свечкой или фонариком, света никто не видел. А вот изнутри конус был почти прозрачным, все видно и слышно. Звуки, кстати, совершенно без проблем проходили и туда, и обратно.
Поутру встали рано и отправились умываться.
– Не смывается, слушай, погляди, Очкарик, что у меня на руке выскочило?
Киви, сидя на траве у воды, тер запястье, на котором было два грязных пятнышка. Круглых и совершенно серых, словно засохшая грязь. Очкарик поковырял пятна пальцем – не соскабливаются. Пожал плечами и, с уханьем, окунулся в озеро. Вода была ледяной!
Выбравшись на берег, начался растираться. И тут обнаружил, что и у него на правой руке, на запястье появились два серых кружочка, таких же, как у Киви. И у Слона с Малибу такие же.
И тут, наконец, нам стало страшно. Всем сразу. Во что это мы вляпались?
…Ну конечно, успокоились. Вернулись к вечеру по домам. Шар никому не стали показывать. Да и со своим следопытством все внезапно завязали. Пропал интерес.
Малибу следующим летом поехал на Грушинский фестиваль. Один, без нас, у всех оказались дела. И взял с собой шар. Зачем, потом и сам не мог объяснить. Не доезжая двух остановок до места фестиваля, вышел из электрички и ломанулся в лес, подальше. Километра три отшагал, а потом достал из рюкзака шар и положил его в траву. Ничего не произошло. Хотел забрать, но шар катнулся, соскользнул с травы и коснулся земли. Тут Малибу во второй раз увидел, как вокруг разливается мерцание, словно воздух за самолетом после взлета на мгновенье искажает мир. Но теперь он смотрел внимательно, а потому увидел, как от шара разбегаются в разные стороны сразу три дорожки. Вдоль них появились уже знакомые свинцовые круги, только теперь их было пятнадцать штук. Странно. Будочка тоже появилась, точно такая же, в человеческий рост, составленная из булыжников. И пластинка на ней. Но сколько бы ни тер ее Малибу пальцем, фасолин не появилось. В конце концов, побродил вокруг, да и отправился на фестиваль.
Заинтересовавшиеся его рассказом, остальные тоже решили поэкспериментировать, главное, договорились, что подальше от дома, мало ли что.
И вот, пару недель спустя Очкарик отправился в командировку во Львов, прихватив с собой шар. Побродил по окрестностям перед возвращением, да тоже приложил шар к земле. Дорожек оказалось больше, да и кругов на земле – тоже, больше сорока. Удивился, нашел будочку, но и здесь она ему не выдала фасолин.
Отец Киви собрался поехать по делам в Канаду на пару месяцев. И тот уговорил взять его с собой – чтобы заодно слетать в Новый Орлеан. Туда должна прибыть известная писательница, а Киви – большому ее фанату – через друзей удалось взять билет на ее выступление. И, конечно же, он забрал шар с собой. Проносить его с собой в самолет было опасно, так что он упаковал и сдал его в багаж. Путешествие шара прошло прекрасно, хоть и потрепало нам всем нервы. Несмотря на зверские проверки, никто не обратил на него внимание ни в одном аэропорту. В Канаде шар своих свойств не потерял. А вот в США забрать его с собой Киви не сумел – так он и пролежал в гостинице Ванкувера.
