4. Конфеты
От музыки Раммштайн стены дрожали, как при шестибалльном землетрясении.
— Стёпа, сделай что-нибудь, — простонала Аделаида Семёновна, держась за голову, повязанную мокрым полотенцем. — Я уже не могу больше.
— А что я сделаю? — отозвался Степан Карпович, взглянув на часы. — Сейчас восемь вечера и не выходные — имеют право. Полицию вызывать бесполезно.
— О, хосспади! — Аделаида Семёновна упала в кресло. — Да что ж это такое-то?
— Сынок Танин гостей назвал, таких же олухов, как он сам, — пробурчал Степан Карпович. — Таню к подруге спровадил, я её встретил, когда домой шёл. Безотцовщина, что ты хочешь.
— Бедная женщина, — вздохнула жена. — Ну попроси их, чтобы музыку свою потише сделали, сил уже нет никаких.
— Угу, послушают они меня, — Степан нехотя поднялся из кресла и пошёл к двери.
На звонок долго никто не открывал. Наконец дверь распахнулась, и на пороге предстало нечто в оранжевом свитере и коричневой шляпе, с лицом, напоминающим печёный овощ. Из пальцев перчатки на правой руке торчали пластмассовые когти. Степан Карпович отшатнулся.
— Тебе чего, дядя? — у пугала оказался звонкий мальчишеский голос.
— Ты… кто? — выдавил Степан.
— Я Фредди Крюгер! — гордо заявило пугало.
— Костян, отвали. Это наш сосед, — отодвинул его Сашка. — Здравствуйте, дядя Стёпа!
— Дядя Стёпа! — хихикнуло пугало и исчезло.
— Саш… чего это у него с лицом? — Степан Карпович смотрел вслед.
— А… это. Грим такой. Праздник ведь.
— Пра-аздник? — удивлённо протянул Степан. — Так он же ж только через четыре дня.
— Да не, дядя Стёпа. Сегодня. Хэллоуин.
— Хэвло что? — не понял Степан.
— Хэллоуин, — повторил Сашка. — Карнавал типа. На него взрослые детям должны дарить конфеты, иначе хреново будет. Конфеты или жизнь! — выкрикнул он. — Вы конфеты принесли?
— Нет, — растерялся Степан Карпович. — Я не знал…
— Ну, что ж вы так… — разочарованно протянул Сашка. — А ещё телик смотрите.
— Да мы из-за вашей музыки его не слышим! — пришёл в себя Степан. — Потише можно?
— Можно, — сообщил Сашка. — Конфеты или музыка громче!
— Это вымогательство! — не согласился Степан.
— Это праздник, дядя Стёпа! — отпарировал Сашка. — Короче, тащите конфеты.
— А иначе никак? — Степан предпринял слабую попытку уговора.
— Никак! — Сашка был неприступен. — Такие правила!
— Тьфу ты! — Степан исчез за дверью свой квартиры.
— Мать, у нас конфеты есть? — влетел в комнату, как ураган.
— Боже, Стёпа, ты о чём? Я тут помираю уже, а ты про какие-то конфеты! — простонала Аделаида Семёновна. — Я же тебя просила с ними поговорить.
— Поговорил. Они конфеты требуют. Праздник, вишь ли, у них такой.
— Какой?
— Хавлавин какой-то. Напридумывали, мать их! Конфеты есть у нас?!
— Не ори! В серванте коробка лежит.
— Коробка? Откуда? — удивился Семён. — Ты ж, вроде, к конфетам равнодушна.
— На работе подарили, — отмахнулась Аделаида.
— В честь чего это? — Степан взглянул на неё с подозрением.
— В честь того, что я женщина, — Аделаида кокетливо поправила на голове полотенце. — Кое-кто это ещё замечает.
— Кто это «кое-кто»? — набычился Степан.
— Мой тайный поклонник, — Аделаида закатила глаза. — Это так романтично…
— Чего-о? — глаза Степана налились кровью.
— Ты ревнуешь? — расхохоталась Аделаида. — Боже, Стёпа, в последний раз это было пятнадцать лет назад.
— Шестнадцать, — буркнул Степан. — Помню я того хлыща. Жаль, не догнал — быстро бегал, гад.
