– На меня намекаешь? – улыбнулась Наташа. Сделала еще один глоток из фляжки. Она постепенно пьянела и уже не стеснялась камер.
– Да нет. Просто книга об этом… – Андрей поставил книгу на место.
– Как думаешь, эксперимент сработает?
– Не знаю. Но, по-моему, сегодня было сильно. Дико, но сильно. По большому счету, Тане понадобился всего день, чтобы задуматься о прощении Нурлана. После двадцати лет ненависти.
Они помолчали. Андрей не знал, о чем еще поговорить, и пошел к выходу. Наташа его остановила.
– Погоди. Я… мне… Короче, мне стыдно. Стыдно перед дедом, понял? Но я не знаю, как ему сказать. Не умею я. Он думает, что я мразь. Может, так и есть, раз я даже извиниться нормально не могу.
Наташа не привыкла говорить о своих чувствах, и все, что она сказала, казалось ей глупым. Андрей оценил ее откровенность.
– Быть мразью – значит, не думать о других. А ты думаешь о нем. По крайней мере, задумалась. Значит, рано или поздно извинишься. Когда будешь готова.
Наташа была благодарна ему за эти слова, но сказать об этом вслух не решилась.
– Ладно, я пошел, – Андрей подумал, что сейчас ей надо остаться одной. – У меня тут рейд за туалетной бумагой.
Наташа грустно улыбнулась и сделала еще один глоток.
XIX
32 часа 20 минут с начала эксперимента
Мещерский заканчивал ужин. Аккуратно собрал со стола крошки от сэндвича, несколько раз протер столешницу влажными салфетками, тщательно почистил зубы нитью. Поднял глаза на мониторы – Наташа пила из фляжки.
– Хулиганка…
Андрей зашел в кладовую, достал с полки упаковку туалетной бумаги и уже собирался выходить, как вспомнил про полоску света под стеллажом.
Он уважал правила, но любопытство победило. Поставил упаковку бумаги на стеллаж так, чтобы закрыть обзор камере наблюдения. Выключил свет и опустился на пол. В дальнем углу мерцал свет. Андрей раздвинул продукты, провел рукой по стене, оклеенной обоями. Под пальцем почувствовал провал. С силой провел ногтем по плотной бумаге, прорвал дыру – старинная замочная скважина засветилась. Андрей попытался заглянуть внутрь, но ничего не увидел. На большее он не был готов, поэтому, прикрыв дыру коробками с печеньем, взял туалетную бумагу и вышел.
Мещерский умывался перед зеркалом. Его лицо осунулось, морщины стали резче, вокруг глаз появились темные круги. Невыносимо хотелось спать, но надо продержаться еще хотя бы пару часов.
Профессор вернулся в комнату для наблюдения и замер. То, что он увидел на мониторе, не укладывалось в голове. Он отсутствовал всего несколько минут. Как такое могло случиться?! Профессор схватил телефон и выбежал из кабинета, опрокинув стул.
Трясущимися руками набирал шестизначный код на замке, но пальцы промахивались. Наконец замок открылся.
За спиной грохнуло, зазвенело стекло. Сквозь разбитое окно в холл влетел камень. Сквозняк поднял шторы под потолок. С улицы послышались звуки одиночных выстрелов. У Мещерского закружилась голова… Он рванул на улицу.
– Кто здесь? Вы на частной территории! – закричал он в темноту.
Мещерский увидел на земле связку разрывающихся петард. Профессор ругнулся, подумав о деревенских мальчишках, повернулся к двери, чтобы вернуться в здание. Последнее, что он увидел, – тяжелые охотничьи ботинки…
XX
33 часа с начала эксперимента
Андрей возвращался в спальню Жертв мимо гостиной. Наташа спала на диване. Андрей улыбнулся:
– А говорила, что раньше четырех не засыпаешь.
