Нас с Сашей сложно назвать ботаниками, и потому оценить по достоинству очередную разновидность сосны или тополя из представленных в экспозиции шансов не было. Мы использовали место исключительно как зону для неспешной прогулки, ведь ботанический сад подходил для этой задачи как нельзя лучше. Да и голова после перелета, откровенно говоря, была ватной.
На территории сада имелись: пруд, покрытый тиной; болотце; качели на разный вкус; братская могила (тогда мы еще не знали, что они в Калининграде повсеместно); памятный знак в виде камня с гравировкой в честь основателя и первого директора садоводства профессора Пауля Кебера, что сохранился со времен основания; а также арочный каркас, поросший виноградником. На одном из концов этого «виноградного» прохода висела кипа разноцветных ленточек: желтых, зеленых, красных и голубых. Полагаю, место пользовалось спросом на свадебных фотосессиях.
Ориентируясь по карте, мы силились отыскать питомник. Но, покружив вокруг да около, пришли к выводу, что питомником являлась огороженная забором зона, поросшая кустами. Там деловито расхаживал какой-то мужик – ничего интересного. Погуляв с час, мы покинули ботанический сад и выдвинулись в направлении улицы Тельмана.
Столетием ранее этот район Кенигсберга имел название Марауненхоф. В ходе войны он понес значительные повреждения, но за счет сохранившихся построек былой облик вполне угадывался даже спустя десятилетия. К слову, постройками этими преимущественно являлись двухэтажные домики-виллы в стиле фахверк начала XX века. Этот наверняка знакомый всем архитектурный стиль часто применялся в крестьянской архитектуре стран Центральной и Северной Европы и подразумевает использование каркаса – фахверка, нередко деревянного. Забегая вперед, стоит сказать, что подобные домики на калининградской земле нам попадались повсеместно: где настоящие вековые образцы, где стилизованный новодел, с характерными для стиля дощатыми узорами на фасадах.
Это был уже совершенно иной Калининград, нежели тот, что окружал часом ранее. Фасады его домов зачастую не могли похвастать свежей отделкой, черепица на крышах казалась немало потертой, пошарканной, а земля была устлана немецких времен брусчаткой – все отдавало стариной, но это лишь добавляло облику великолепия.
Пройдя близ сквера с бюстом Эрнста Тельмана, немецкого политического деятеля, мы, дабы увереннее себя ощущать под гнетом жаркого калининградского лета, зашли в продуктовый магазин пополнить запасы жидкости. По другую сторону дороги, за трамвайными путями, виднелось здание общинного дома Трагхаймской лютеранской кирхи. Также известная как кирха памяти герцога Альбрехта (последнего магистра Тевтонского ордена и первого светского правителя Восточной Пруссии) она была построена в 1913 году1. Ныне в стенах единственного сохранившегося здания комплекса, который в советское время использовался как кинотеатр «Ленинград», квартировала музыкальная школа.
Впитав в полной мере уютную атмосферу Марауненхофа, мы вышли к Верхнему пруду возле Белого (Лебединого) моста.
Там нашему взору предстал крохотный лестничный спуск к набережной, оккупированный голубями: штук тридцать пернатых сидело на поручнях и еще примерно столько же разгуливало по земле. Завидев банду, в надежде ее распугать, Саша совершила угрожающий шумный рывок. Но «птицы мира» оказались не из пугливых – страгивались с места только под угрозой подошвы.
