Я не знал, как все это происходит у мужчин и женщин, поэтому мне было интересно. Но дикая боль стучала в моей груди, и сжимало виски. Она с другим мужчиной. Он владеет ее телом. Я не знал, правильно ли он все делает или нет, но знал, что я бы делал это не так. Я бы ласкал ее тело словно шелк, я бы вдыхал ее аромат, целовал её изящные руки и красивейшие ноги. Я бы наслаждался каждым моментом. Я бы смотрел ей в глаза. А не вот это все что творит он.
Он стянул с нее блузку. Расстегнул ее юбку карандаш. Она не вырвалась, но и особого удовольствия на её лице не отображалось. Ками позволяла пользоваться собой. Конечно, он ведь ее муж, он ее владелец. Но вот так сжимать ее необычайные, точеные бедра – тоже нельзя. Он сгреб ее в охапку и с диким рычание поджал под себя. Послышался глубокий вздох. И началась неистовая гонка. Он задрал ее ноги, пальцами впиваясь в её грудь. Стягивал с нее оставшиеся ткани. А она словно пыталась вырваться с этого кольца. Ей больно, неприятно или все же нравится происходящее?
Я наконец оторвался от этой ужасающей картины. Отполз от окна, оперся спиной о стену и плакал, зажимая в зубах собственную кофту, чтобы не выдать себя. Это было невообразимо больно. Мне казалось, что я вот-вот задохнусь от нахлынувшей на меня безысходности.
Наш город все время находился в напряжении. Мы, обычные люди, должны были служить и выслуживаться. Пред семейством Дороховых.
Был сооружен большой для такого города парк. Но дабы провести там любой праздник. Это чудо в пост советские времена тотального кризиса. Но…
Необходимо было личное разрешение Алевтины Ляксевны, как называли ее местные. Концерт какой-то самодеятельности, ярмарка, детский праздник. Вроде для того же и был задуман парк, для массовых мероприятий, но без одобрения – жди проблем. И не то чтобы Дороховы сильно контролировали, что происходит и какой сбор с концерт, нет. Им нравилось, чтобы у них просили, договаривались и восхваляли. «Вот вы такой чудесный подарок сделали для нас. Без вас и не было бы города! И ножки кланяемся, великие наши князья и короли. Пусть детки потанцуют на сцене, пусть ярмарка пройдёт». – И так далее.
Давление, контроль, постоянный присмотр. Вот делают же люди хорошее дело, но обязаны остаются все. Как так у них получается?
Вот так и пришла страшная для меня весть. Которая расколола мое отрочество на два, а точнее на три куска.
Она уехала с мужем в столицу. Узнал об этом я, когда черная машина покинула пределы особняка. Я смотрел ей в след и думал, что это конец. Их не было долго. В детстве время тянется по-другому. И я мог бы забыть о ней, но я не стал. Я гулял с друзьями, купался в реке, учил уроки, но жизнь словно застыла на месте. Без нее. Я был убит. В своих детских кошмарных мыслях я считал, что больше никогда ее не увижу. Сейчас психологи начнут разбираться в моей больной душе, что я слабак, зависим от человека и у меня детская травма. Что все это ошибка моей матери, мне не хватало ее любви и прочие вещи. Но что есть наша личность? Это и есть набор травм, зависимостей и персональных ритуалов. Человек не может быть абсолютно нейтрален, без каких-то своих склонностей и зацикленностей, нет абсолютно психологически здорового человека.
На самом деле я считаю себя человеком тонкой натуры. Я достаточно глубоко воспринимаю чужие проблемы и радости, такой себе эмпат. Я не слишком глуп. И просто умею ценить каждый день. Ту красоту, что есть вокруг. Находить радость в каждом дне и каждой минуте нашей жизни. И кто виноват, что я так рано встретил идеальную женщину, да еще и в этом городишке. Я очень внимательный и говорю же, тонко подмечаю человеческие эмоции. И болезненно воспринимал все то сексуальное напряжение, направленное в ее сторону от мужчин, а так же ненависть и зависть женщин.
