Камень Грёз - страница 43

– Какое-то волосатое существо, – воскликнул Эвальд, – что-то темное явилось за Керваленом; оно сказало, что пришло за ним. Я бросил нож в него, и оно спрыгнуло вниз.

– О нет, – вскричал Скага. И больше ничего, ибо бегом Скага бросился к лестнице, но это «нет» прозвучало с такой болью и с таким ужасом, словно ему была известна природа этого существа. Эвальд поспешил вслед за ним, но Скага крикнул: – Оставайся со своим отцом, – и исчез.

Эвальд замер на лестнице. Он услышал, как открылись малые ворота, услышал удаляющийся цокот копыт и ринулся к стене, чтоб посмотреть. То была пегая кобыла с кем-то на спине, за ними к реке, меж деревьями мчался Скага.

– Дру! – закричал Эвальд во двор. – Дру!

Оно остановилось, маленькое и беззащитное. Кобыла убежала неведомо куда. И Скага, переводя дыхание, опустился на корточки рядом.

– Железо, – плакало оно, – жестокое железо. Я истекаю кровью.

– Ступай назад, – промолвил Скага. – Ты приходил за ним? Возьми его с собой.

В ответ тот покачал косматой головой и вздрогнул всем телом в смутном лунном свете, льющемся сквозь листья.

– Граги жалеет его. Жалеет тебя. О, поздно, слишком поздно. Его удача иссякла. О, горькое железо.

Скага оглядел себя, свое оружие и отложил меч.

– Это был его сын. Он не понял, он никогда не видел тебя. О Граги!

– Он ушел, – промолвил Граги, – ушел, ушел, ушел…

– Нет, не говори так! – воскликнул Скага. – Да будешь проклят ты за эти слова!

– И Скага облачен в железо. О, Скага, бойся леса, бойся леса. Граги уходит туда, куда и ты мог бы пойти, но никогда не пойдешь. Бойся встречи. Ты никогда не был таким, как твой господин. Элд убьет тебя в день встречи. О, Скага, Скага, Скага, как они оплакивали твой уход. И Граги плачет, но он не может оставаться здесь.

И все исчезло – ни тени, ни колебания ветки, лишь лунные блики на реке.

И Скага побежал со всех ног, помчался к Кер Веллу.

– Он умер, – сказал ему Эвальд, когда он вошел в замок. И Скага, войдя в зал, склонился и зарыдал.

И настало время похорон и траура, и Дру оставался в замке, охраняя Кер Велл от врагов. Эвальд с неотлучным Скагой вершил суд, приказывал сделать то и это в близлежащих землях, выставлял посты и охрану и принимал присягу от приходящих.

Даже от древнего Талли пришло послание, которое лишь Дру смог объяснить.

– Король, – удрученно сказал Дру, и лицо его еще больше помрачнело, – эта смерть отняла у нас время. Если б твой отец был жив и силен, но его нет. Обеты верности должны быть снова подтверждены.

– Отошли гонца, – ответил Эвальд, – и скажи, что я сын Кервалена и госпожи Меры и никого другого.

– Так я и сделал, – сказал Дру.

И в другой раз Эвальд сказал:

– Ты не можешь вернуться в свои земли, не сдержав обещания, данного моему отцу. И я буду рад твоей дочери.

И это была правда, ибо Мередифь обосновалась в самом сердце Кер Велла, став утешением его матери и ему самому, и если это была не любовь, то, по крайней мере, сильнейшая нужда. И если бы ему пришлось на коленях молить о руке Мередифи, он был готов и на это; к тому же, это было волей отца, которую он стремился выполнить во всем.

– Да, близится время, – сказал Дру.

И так Кер Велл отложил свой траур по весне. Все было так же – высились камни, и росла трава, и цвели цветы – фиалка и рута.

И плющ сплетался в лесу, меж забытыми костями.

Лето пришло в Старый лес – серо-зеленые листья прикрыли скрюченные стволы и украсили искривленные сучья. Они были упрямы, эти старые деревья, и продолжали упорно цепляться за свое существование на краю долины. Здесь у холмов покоились гнев и долгая память. Деревья шептались, склоняясь друг к другу, как старые заговорщики, а дожди приходили и уходили, и сменялись смертные солнца, и тени скользили меж корней среди колючек и зарослей. Ни одно существо из Нового леса не вступало сюда без страха и ни одно не оставалось на ночь – ни беглый заяц, щипавший цветы на краю леса, ни олень, принюхивавшийся дрожащими черными ноздрями и убегавший прочь, предпочитая человеческих охотников. Ни самое измученное, ни самое отважное существо, рожденное под смертным солнцем, не могло полюбить Элдвуд… но в нем блуждали свои олени и зайцы – туманные странники с темным отрешенным взором, быстрые, как стрела, и не созданные для охоты.