Поскольку занятия на арене были главным курсом первого года, Рафаэль быстро свыкся с мыслью, что ему придётся учиться крепко и твёрдо держать оружие в руках. Хотел ли он стать охотником? Он всегда восхищался своим отцом, но понимал, что вряд ли это призвание передалось ему самому. Слишком хрупкое телосложение, слишком добрый, даже рассеянный нрав.
Как и сказал Карл, аренщика звали Логан. И когда мальчишка увидел его первый раз, ему стало не по себе. Он всегда считал очень высоким своего отца, но эта гора мышц просто его испугала. Рафаэль старался не подходить к нему, чтобы не чувствовать этой давящей разницы роста и веса – на фоне Логана он выглядел просто хрупкой досочкой, которую может разнести в щепки, если эта гора только дунет. Мощное, спортивное телосложение мужчины выдавало в нём охотника и борца со стажем, ему было далеко за тридцать, но старые боевые шрамы на плечах и торсе говорили о богатом охотничьем опыте. Откуда все знали об этих шрамах? Логан зачастую щеголял в одной жилетке из кожи какого-то зверя, демонстрируя рельефную мускулатуру. Про мужчину ходило много слухов, от самых нелепых до, увы, правдивых. Рафаэль к ним не прислушивался, но становился их невольным свидетелем. Многие студентки были без ума от преподавателя, буквально стайками ошиваясь возле его арены, надеясь на его внимание. И не сказать, что Логану это не нравилось. Также Рафаэль слышал, как злые языки болтали, будто много лет назад сердце Логана вырвал какой-то зверь, однако поскольку в крови настоящего охотника, как правило, находится большое количество антидотов – мужчина выжил, но с тех пор считается «бессердечным». Тот, кто это рассказывал в раздевалке самой арены, кажется, сам свято в это верил.
– Да ладно?
– Я тебе говорю, мне пятый курс сказал!
– Ну да, такого махину фиг завалишь… точно выжил бы.
– Ага, и с тех пор девок меняет, как перчатки.
– Да лан, чё ему, если он без сердца.
– Ну вы и придурки, он хоть и охотник, но человек! Вот вам если мозги вынуть – вы точно выживете. Потому что нельзя вынуть то, чего нет. Раз вы во всё это верите.
– Не нравится – не слушай!
– Да больно надо.
Рафаэль не вмешивался в подобные разговоры, молча переодеваясь после тренировки на арене. Ему было тяжеловато, он от них уставал. Но на энтузиазме – очень быстро набирал новые силы.
Помимо боевых тренировок на арене проходили занятия по верховой езде, и здесь, к счастью, Рафаэль мог почувствовать себя в своей тарелке, плюсом здесь был его собственный конь, и он мог не переживать, что ему не повезёт с животным. Теорию боя пару раз вёл другой преподаватель, хотя то, как объяснял Логан, мальчишке нравилось значительно больше.
На этой же неделе он познакомился с остальными предметами. Чарльз, который вёл всё, связанное с теологией, был уже немолодым, но полным сил и мудрости во взгляде мужчиной, даже внешне напоминавшим священнослужителя. Его пары понравились Рафаэлю особо, он внимательно, с интересом следил за ходом рассуждений преподавателя, иногда даже не записывая, зачарованно слушая, не замечая, как позади него переговариваются и хихикают. Мальчишка очень быстро нашёл общий язык с Чарльзом, охотно отвечая на вопросы, которые тот задавал по ходу лекций, и один раз даже остался после занятий.
Медицинский блок занятий был приятным лишь благодаря преподавателю. Верней, преподавательнице. Лара была очаровательной женщиной с приятным голосом, строгими чертами лица, уже не очень молодая, но ещё безумно красивая. Её взгляд приковывал внимание, но одновременно помогал сосредоточиться на том, о чём она говорила. Предмет был не из простых, требовал много фоновых знаний, большой концентрации, колоссального внимания в расчётах формул для настоек. Рафаэль сразу понял, что это не его – он вечно витал в облаках. Но на занятиях по первой помощи его охватывали странные, двойственные чувства: он всегда хотел помогать другим, но когда представлял, что на его руках будет умирающий человек, чья жизнь будет зависеть от него, ему становилось дурно. К счастью, пока что они проходили лишь психологический аспект, но уже через месяц должны были приступить к практическим занятиям.
