– Что у них там вообще творится, Олег? – вскочил Мефодий. – Дашковы же родственники ублюдку через его бабку! Почему у тебя в бумагах нет никакого упоминания об их конфликте?
– Видимо, потому что они родственники, Мифа, вот и не выносят семейный сор из избы. И сядь уже, не мельтеши…
– Это все, Олег? – Тагильцев плюхнулся обратно в кресло.
– Нет. Отец Михаил тем же вечерком пошел гулять в сторону Тверской и заметил, что хоть ворота особняка Дашковых и стоят на своем месте, но следы их недавнего падения все же видны. Идем дальше. Ты ничего не слышал о том, что устроил Алексей Александрович в университете?
– Нет.
– А это, к твоему сведенью, новость номер один в светских кругах столицы. Короче, молодой человек своим гневом напугал половину университета, а потом поджег столовую, в которой до этого изволил совершенно спокойно вкушать нехитрые яства. И ушел оттуда в расстроенных чувствах.
– Так…
– А про тревогу в Бутырке ты слышал?
– Слышал, но не придал этому значения… – задумчиво протянул Тагильцев. – Ты хочешь сказать?..
– По времени уж больно хорошо все бьется, – кивнул Олег. – Я лично проверил. Видимо, молодому человеку кто-то или позвонил, или прислал сообщение, он психанул и помчался в Бутырку. А после рванул к Дашковым. То, что он подъехал не прямо к особняку, а оставил машину в районе Большой Никитской, говорит только об одном: он опасался засады, вернее, бы уверен, что его там ждут. Значит, по моему скромному мнению, у молодого человека личные счеты с Дашковыми, которых тем не менее защищают остальные Романовы. Можно на этом неплохо сыграть, Мифа, устроив роскошную провокацию.
– Слушаю внимательно, Олежа, – потер Тагильцев руки.
В четверг после занятий мы с моими университетскими друзьями в кафе не пошли – встретиться предстояло в семь часов вечера в моем особняке. Кроме того, я предупредил их, что, возможно, опоздаю минут на тридцать-сорок. И чтобы не забыть, тут же отправил Марии сообщение подобного же содержания.
Подойдя к стоянке, мы обнаружили там Прохора, который стоял около моей машины.
– Добрый день, Прохор Петрович! – поприветствовали его мои друзья.
– Добрый день, молодые люди! – кивнул он с улыбкой. – Как учёба?
– Всё хорошо, – за всех ответил Андрей Долгорукий.
– К нам сегодня собираетесь? – поинтересовался Прохор. – А то мы вовсю готовимся.
– К семи будем, Прохор Петрович.
– Будем ждать. До вечера, молодые люди! – воспитатель кивнул.
Кивнув в ответ, молодые люди направились к своим машинам, задержалась только Анна Шереметьева:
– Алексей, помни о своем обещании.
– Помню, Анечка, – кивнул я. – Сегодня я только ваш.
Уже в машине я поинтересовался у воспитателя:
– Прохор, а ты чего со мной поехал? Опять эти пресловутые меры безопасности?
– Мне Орлов позвонил, – чуть замялся он. – Он сегодня на правило решил поставить Вяземскую и Решетову. Вот я и…
– Понятно… – протянул я. – Не переживай, все будет в полном порядке, с твоей Екатериной я сделаю все особенно аккуратно. Слушай, а ты не знаешь, какая стихия у Решетовой? У Вики вроде воздух, а вот про Екатерину я ничего не знаю.
– Огонь у неё.
– О, как тебе повезло с дамой сердца, – заинтересовался я. – Слушай, а то, что у вас одна стихия, для ваших детей это лучше, или все равно? В лицее нам говорили, что без разницы, какая стихия у отца и у матери, самое главное, чтоб силы было как можно больше и у того, и у другого, а там уж как повезёт. Может, род Романовых с Тайной канцелярией знают что-то ещё?
