– Ну что, с приехалом! – сказал мне Стас. – Передумал подниматься?
– Сломались мы. Завтра снова поедем. Поужинать-то осталось чего?
– На печке стоит… А из города радиограмма пришла. Надо съездить на Даван, Семёна проведать. Не звонит давно. Может, деньги кончились. Отвезти просили, а то он тоже голодать начнёт.
– Я сегодня перевод получил из конторы, – подтвердил Матвеич. – Десятку ему с Николаем отправлю. Ну, садитесь, рубайте.
После ужина Андрей сказал:
– Давай карту, покажу, где я шёл.
Карты у меня не было, потому что в городе мы имели в виду только вертолёт, других вариантов даже не обсуждали. Тогда он просто нарисовал мне на листе бумаги схемку.
– От почты вот так идёт переулок. Дойдёшь до самого конца, упрёшься в гостиницу. Обогнёшь её слева, прямо за ней ЛЭП проходит. Широкая такая просека, там лыжню мою сразу увидишь. За просекой – лесок редкий, до хребта с километр тянется, а дальше войдёшь в распадок. Вот по нему и поднимайся. Там разные отвороты будут в мелкие распадки, но ты лыжни держись.
Я спросил:
– Подъём-то крутой?
– Терпимый. Помнишь, в институте на Хамар-Дабан зимой ходили? Там покруче было. Лыжи вот только не охотничьи у меня. Взял с собой, думал, побегаю, может быть. Да где там! Кругом снежные надувы, метра по два, по три. А между ними лыжню проложу – каждый день переметает… Конечно, вниз мне легче было. А на этих подниматься – только «ёлочкой». Но попробуй. Потихоньку дойдёшь.
Я посетовал, что вот охотники застолбили вертолёт надолго и никак не уступают мне даже часа, иначе не было бы этой мороки с лыжами. Андрей пожал плечами:
– Они же местные, все друг друга знают. Диспетчеры, охотники, геологи здешние. Психология! Вот погоди, обживёмся здесь, тоже станем своими. Связи постепенно устанавливаются. Мы им поможем в чём-то, они нам потом помогут.
– Но уж на час-то могли мне разрешить слетать? Всего на час!
– А ты поставь себя на их место. Приходит кто-то неизвестно откуда и требует рейс без очереди. А в тайге свои в таком же положении. У них тоже наверняка продукты кончаются. Ты бы уступил?
– Ну, у них-то оружие есть. Рябчиков, по крайней мере, могут себе настрелять. Не то что мы. Сам говоришь, там только одна ворона и была.
– Да кому какое дело… Конечно, смотря какой человек. Кто помягче, разрешил бы. А жёсткий начальник сначала своё сделает. И только в крайнем случае навстречу пойдёт. Заболел если кто или несчастный случай.
– Нет, ну должна же быть взаимовыручка какая-то, – упорствовал я.
– Так она и будет. Потом, когда связи наладятся, знакомства. А так любой тебе скажет: голодают? А чем они думали, когда залетали? Или чем начальство ваше думало?.. Знаешь поговорку: идёшь в тайгу на день – продуктов бери на неделю. А мы, выходит, сами мало взяли. Не рассчитали. Там, между прочим, хоть и не работаешь вроде, зато аппетит ого-го!
Андрей закопался в спальник и, помолчав, сказал:
– Я бы, конечно, если бы меня попросили, подумал, чем помочь. Ну, сделал бы крюк, в конце концов. Что такое один час, когда мне этих часов нужно в двадцать раз больше? Но я, видимо, никогда не буду жёстким руководителем…
Он засопел и через минуту спал, ровно похрапывая. Он и в институтской общаге засыпал почти моментально, чему я всегда завидовал. У меня же перед сном обычно всякие мысли в голове крутились. И часто приходилось насильно заставлять себя заснуть, а для этого я начинал считать слонов или верблюдов – то с нуля и до засыпания, то, допустим, с пятисот и обратно. Как в песенке:
