Читать онлайн Михаил Седогин - Камень с пути уберет обходчик

– Ирина Владимировна, вы опять забыли вчера включить регистратор? Я не могу найти вчерашнюю запись! Вот так всегда, вы вечно или забудете вовремя включить регистратор или не сохраните важную запись! Вам не в обсерватории работать, а на кухне! – астрофизик Игорь Торшин ворчал, как обычно, на ассистентку Ирину.

– И ничего я не забыла, вот она ваша важная запись с вашей любимой Эн-Джи-Си 2485! – отозвалась Ирина. – И вчера была важная запись, и позавчера, и поза-поза-вчера. Игорь Павлович, вы же знаете, что ничего мы с этим древним регистратором не поймаем.

– Возможно, возможно и не поймаем… – пробормотал Торшин.

Несколько дней назад приборы показали всплеск специфического излучения, поэтому вполне реальным было зафиксировать начало взрыва Сверхновой. Это достаточно редкое и интересное явление. Но сейчас Торшина интересовало другое. Просматривая свежие снимки, он вдруг обнаружил нечто странное, а именно – отсутствие довольно яркой и хорошо знакомой звезды. В созвездии Малого Пса на месте Проциона зияла чернота. Это не могло быть результатом плохой видимости. В 20** году астрономы используют в основном аппаратуру, размещенную на спутниках. Снимок со спутника исключал любые атмосферные помехи. Так что отсутствие Проциона на снимке не могло не вызвать у Торшина изумления и беспокойства. Он еще раз посмотрел на снимок. Вроде бы изображение качественное, «шум» в пределах нормы. Вот здесь Процион сияет, как ни в чем не бывало, а вот здесь, через час, и на следующих снимках, его уже нет. Покрытие каким-нибудь неизвестным небесным телом? Но при этом звезда пропадает обычно лишь на 2-3 секунды. Надо бы просмотреть регистратор. Жалко только, полетела программа автоматической детализации.

– Ирина, я вас попрошу, просмотрите-ка вот этот материал, заметите что-то интересное, пригласите меня.

– Хорошо, Игорь Павлович, – Ирина уселась в кресло просмотра, сфокусировала изображение на нужном фрагменте, откорректировала резкость, задала периодичность изменения глубины. Пробормотала про себя: «Неужели нельзя было переустановить детализатор?». Потом, вспомнив нечто важное, остановила воспроизведение и зашла в кабинет к Торшину.

– Игорь Павлович, совсем забыла, это вчера вот это вам передали. – С этими словами Ирина достала из пакета стеклянную бутылку, в которой лежала свернутая в трубку бумага. Торшин непонимающе уставился на бутылку.

– Очень странно, кто передал? И почему именно мне?

– Какие-то строители. Если надо, я записала информацию, фамилии, телефоны, адрес.

Торшин взял в руки бутылку. Старинная, такие уже лет сорок не выпускают. Он вытряхнул бумажку, развернул. Детским красивым почерком сверху бумажки было написано: «Прошу передать это сообщение астроному Торшину Игорю Павловичу». Ниже весь лист был испещрен цифрами.

– Хм… Детские каракули какие-то. Так что это, говоришь, за строители, откуда эта бутылка?

Ирина вынула из кармана блокнот. – Значит так. Рабочие Общества с ограниченной ответственностью «Верлиока» в процессе строительства туристической базы проводили земляные работы на острове Ближний на реке Волге…

– «Верлиока», говоришь? – перебил Торшин. – Они б еще свою фирму назвали «Баба-Яга» или «Кощей Бессмертный». Совершенно забыли фольклор, иначе вряд ли назвали бы фирму именем злобного сказочного чудовища. Разве что директор этой фирмы одноглаз и бородат. Шучу.

– Игорь Павлович, а что, название «Верлиока» мне нравится, красиво звучит, какая разница, что там оно означает в фольклоре. А вот напротив нашей обсерватории (Торшин и его сотрудники по старинке называли свой офис обсерваторией, хотя это был обычный городской офис, оснащенный специальным оборудованием и Интернетом) есть вывеска Туристическое агентство «Агасфер», вот уж название противное.

– Да уж! «Агасфер», это тоже не слишком приятный персонаж. Хотя… Назвать туристическую фирму именем несчастного вечного скитальца – в самый раз. Ну, да ладно, бог с ними, с названиями, что там дальше?

– Так, дальше… На глубине полметра, в слое песка, они обнаружили закупоренную бутылку со свернутой в трубку бумажкой, прочитали текст и передали бутылку с запиской прорабу. Тот оказался дотошным и нашел в Интернете, что действительно существует человек с такой фамилией и именем, имеющий какое-то отношение к астрономии. Ну, а дальше, доставить записку адресату – дело техники.

– Значит, человек, имеющий отношение к астрономии, надо же! – Торшин усмехнулся. Хотя он сам достаточно скромно оценивал свои заслуги в астрономической науке, но все же ожидал, что дотошный прораб мог натолкнуться в Сети и на более подробные статьи об астрофизике Торшине, лауреате премии имени Белопольского и других, не менее значительных.

– Значит, говоришь, нашли в песке на волжском острове?

Торшин еще раз вгляделся в надпись, в колонки цифр. Ну, конечно, как же он сразу не понял? Остров на Волге, закопанная в песке бутылка с бумажкой-посланием, цифровой шифр. Лена Петрова… Остров. Когда это было? Кажется, в 1970-м…

Третьеклассник Игорь прибежал домой из школы. Комната была пуста, родители на заводе. На столе лежала записка от мамы: «Игорь, поешь чего-нибудь, возьми яйца в столе». Игорь вышел на кухню. В коммунальной квартире все было как обычно. В соседней комнате, в которой проживает с семьей фронтовик дядя Костя, стоял шум и гам: это его дети 13-летний Вова и Света на два года моложе брата, то ли ссорились, то ли играли. Еще в семье фронтовика имелся старший сын – 20-летний Степа, но он в данный момент отсутствовал. А если бы он был дома, то, скорее всего, сидел бы на кухне с дядей Костей, приканчивая очередную «чекушку» водки. Игорь уважал дядю Костю: в войну дядя Костя служил в кавалерии (оказывается, и на этой войне была кавалерия), на плече у него след от пулевого ранения. Война кончилась очень давно, и Игорь считал, что фронтовики почти все умерли или уже древние старики. А тут – живой фронтовик, в немцев стрелял. Как-то, еще в первом классе, Игорь даже прочитал дяде Косте смешной стишок о том, как под мостом Гитлера поймали, почему-то с хвостом. Дядя Костя на стишок отреагировал вяло, очевидно, ввиду подпития. Игорю было вообще непонятно, зачем взрослые то и дело пьют водку: потом от них так противно пахнет, а говорить с ними вообще становится невозможно – совсем дураками становятся. Дядю Костю застать трезвым было трудно. Впрочем, Игорь жил в «слободке», на заводской окраине, взрослые здесь пили практически все, поэтому ему было не привыкать общаться с пьяными. Еще одну комнату занимала молодая семья с двумя маленькими детьми. Один был совсем младенец, он постоянно орал; молодая мать непрерывно стирала пеленки в ванной, занимая ее по времени больше положенного. Наконец, последнюю комнату занимали старик со старухой, их Игорь недолюбливал, точнее не выносил запаха их готовки: украинка баба Груня целый день торчала на кухне и жарила лук. Игорь не понимал, зачем украинцам столько жареного лука.

Поздоровавшись со спящим прямо на стуле дядей Костей, его женой и бабой Груней, Игорь заглянул в свой кухонный стол и достал оттуда пару яиц, разбил их в кружку, посолил, взболтал, и быстро съел «обед», макая в «гоголь-моголь» ломоть хлеба. Потом, порывшись, нашел кулек с дешевыми конфетами, взял одну и съел ее вприкуску с хлебом. Запив все это водой из чайника, прямо из носика, Игорь почувствовал себя вполне сытым.

Пора было собираться на улицу. Улица Игорю нравилась. В школе тоже ничего, но все же не так как на улице. В школе старшеклассники-«дежурные» встречают младших в коридоре с утра и на перемене и раздают всем без исключения подзатыльники, это называется «получить леща». А еще хуже, это когда врежут по макушке оттянутым средним пальцем, это называется «залепуха». В такие дни к концу уроков голова трещит от полученных «лещей» и «залепух». Да еще эти Хорьки, братья Хорьковы. (Вспомнив о Хорьках, Игорь почувствовал привычный холод в животе и горячую волну где-то в области сердца: так всегда случалось, стоило только подумать об этой банде). Убежать нельзя: куда ж убежишь из школы? Пожаловаться взрослым – такое даже в голову прийти не может! В классе вот еще надоели два придурка Архипкин и Охапкин, которые то портфель из рук выбьют, то стул отодвинут, а то еще во время переодевания с физкультуры схватят твои брюки и убегут, и ты вынужден за ними бегать по школе в спортивных трусах.

Но в целом, Игорю такая жизнь нравилась, он считал себя счастливым. На затрещины от старших и проделки сверстников почти не обижался и сам отыгрывался на тех, кто помладше и послабее. Не потому, что ему это нравилось, а потому, что так было заведено. И вообще он гордился тем, что живет в Советском Союзе, а не в какой-нибудь капиталистической Америке. В Советском Союзе нет безработицы и апартеида. Он, правда, не очень хорошо представлял, что такое апартеид, но главное, что его нет. В апреле его приняли в пионеры, это было очень торжественно, он научился отдавать салют и повязывать пионерский галстук красивым узлом. А летом он поедет в пионерский лагерь, и многие мальчишки из школы тоже туда поедут, это будет здорово, тем более, что никого из Хорьков, по имеющейся информации, там не будет.

Во дворе, конечно, его уже ждут друзья. Друзья – это важно. Друзья никогда не оставят в беде. И даже если между друзьями что-то и случается – не надо обижаться. А он обиделся. Потому что недавно во время игры в «казаки-разбойники» друзья привязали его к дереву и пытали: прижигали раскаленным железом, хлестали по голой спине плетеным из проводов ремнем, выпытывая секретный пароль. Во время «пытки» Игорь стонал, как положено «разбойнику», но тайну не выдал. Но обиделся он на них не из-за этого («пытки» предусматривались правилами игры и были ненастоящими), а за то, что они оставили его привязанным к дереву, а сами ушли. С огромным трудом он избавился от веревок и, почти плача, убежал домой, ругая друзей последними словами. Но вот вчера одного из друзей – Леху Скороходова, или Скорого, – он сам забыл привязанным у дерева вообще на целый час под дождем, и тот ничего, даже не обиделся.

Нужно было переодеться: в школьных брюках гулять, конечно, не очень удобно. На улице стояла ранняя майская жара. Порывшись в ящике шкафа, Игорь решительно отложил в сторону шорты. Мама зачем-то купила их в прошлом году, и Игорь их так ни разу и не надел. Считалось неприличным такому большому мальчику ходить в коротких штанишках, как детсадовцу. По крайней мере, он нигде и никогда не видел мальчишек школьного возраста в шортах (разве что на физкультуре и в журнале «Пионер»), и рисковать не стал. Вероятно, в СССР шорты были признаны «идеологически вредным» видом одежды. Конечно, Игорю и его друзьям об этом вряд ли было известно, но им вполне достаточно было того, что в одном из самых популярных детских фильмов того времени «Сказка о Мальчише-Кибальчише» в шортах ходили только отвратительные буржуины и не менее отвратительный Плохиш.

Игорь надел черные сатиновые шаровары и рубашку с коротким рукавом. Рубашку надел специально погрязнее и мятую, чтобы играть во дворе, не боясь запачкаться. Обуваться Игорь не стал и вышел на улицу босиком. Это была такая своеобразная мода, такое недолгое поветрие среди городских мальчишек. Как только стало тепло, почти все мальчишки во дворе стали выходить на улицу босиком. Зачем? А кто его знает? Может быть, и в этом был «виноват» фильм о босоногих героях-«мальчишах». При этом выяснилось, что бегать и даже просто ходить босиком по городским пустырям и дворам не очень-то удобно из-за постоянной угрозы, исходящей от стекляшек, камешков и колючек. Впрочем, вскоре мальчишки интуитивно освоили известный каждому деревенскому пацану относительно безопасный способ ходьбы «босиком по стерне» – скользящий, с носка на пятку (а не наоборот, как привыкли ходить в городе).