***
Володаров ощущал себя индейцем, выслеживающим добычу. Здесь, в лесу, вдали от посторонних глаз он мог себе это позволить. Осторожно шагая между деревьев, изо всех сил стараясь не потерять след, он проникался странным чувством, которое не посещало его с самого детства. Таким знакомым, но давно забытым.
Вереница следов сперва сильно вихляла из стороны в сторону, а расстояние между ними было совсем маленьким, но постепенно шаги стали больше, увереннее, приобретая некое направление. Складывалось ощущение, что человек, прошедший здесь, был слаб, шатался, но потом пришел в себя и ускорился, будто вспомнив, куда идет.
Володаров увлеченно наблюдал за метаморфозами, происходившими с походкой неизвестного босяка, как вдруг замер на месте и настороженно огляделся. Взявшаяся из ниоткуда, мимолетная мысль заставила его инстинктивно напрячься всем телом.
«А что, если я дурак? – подумал он. – Что, если Молчан был прав, и Альбертыч действительно ожил ночью?»
Здесь, в чаще леса, вдали от помощи, от людей, эта определенно бредовая мысль уже не казалась такой бредовой. Словно под давлением неизвестности рациональное мышление отступало и его место потихонечку, по чуть-чуть занимало мышление мистическое. Вот, обычный весенний ветерок превращается в недобрый шепот за спиной, а ветки деревьев сплетаются, отбрасывая настораживающие тени.
– Нет, Гена, – в Володарове опять проснулся внутренний скептик, – не поддавайся на давление местных. Не сходи с ума. Дело плевое, обычный вандализм на почве алкоголизма. Таких в райцентре по паре на день происходило и что-то ты так не нервничал. Соберись, возьми себя в руки и начни уже, наконец, думать.
– Да, точно, – он поправил форму, напоминая тем самым себе, кто он есть на самом деле, – сейчас я всех выслежу, найду и накажу.
– Правильно. Вот это настрой. Только не спеши сильно, не теряй голову. Ты уже далеко ушел, так и заблудиться не долго. Тебе стоит вернуться назад и взять с собой того, кто знает эти места. А еще лучше, сперва опроси местных. Может и ходить никуда не придется.
С последним доводом скептика Володаров согласен не был. Он знал, откуда взялась идея отступить. Из страха. И поддаваться ему не хотел. Из лесу выйти проблем не будет, если возвращаться назад той же дорогой, а вот если сейчас след остынет, то поиски могут значительно затрудниться.
Решив все же продолжить путь, но не исключая возможности нападения (только чьего?), Володаров на всякий случай расстегнул кобуру.
Поиски продлились не долго. Около сотни метров далее того места, где след стал ровным, он оборвался. Как отрезали. И там, где он закончился лежали разорванные в клочья дешевый черный пиджак, не менее дешевые черные брюки и остатки белой рубашки. Одежда была выпачкана в земле и источала неприятный гнилостный запах, из чего Володаров сделал вывод, что именно в ней был похоронен Альбертыч.
«Любопытно… – он подобрал небольшую веточку и брезгливо потыкал ею в рванье. – Если теория с шуткой местных верна, то стараний в эту шутку вложили будь здоров. Это ж надо было так над правдоподобностью заморочиться…»
Вдруг история с похоронной обувью повторилась практически в точности. За одним маленьким исключением. Володаров опять краем глаза заметил нечто примечательное, что-то, что приковало его внимание к себе, но только на этот раз вместо белой кляксы, лежащей в траве у надгробия могилки некоего Сергея Гаршина, было темное сплетение теней и света, по форме подозрительно напоминавшее человеческую фигуру. Кто-то определенно стоял там, справа, за деревьями.
