— Что ж вы такие все маги из себя, а мир у вас того и гляди исдохнет? – задумчиво произнесла я. Услышала, как мой фамильяр прохлопал лапками по полу и по портьере забрался на полочку, что шла вдоль огромного окна. И это тоже для меня было непривычно, потому что у нас в замках окна совсем не такие – меньше размером и стёкла цветные. А тут прозрачные стёкла, а окна больше моего роста.
— Я пытался понять, – очень искренне сказал Йохан. Никакой надменности. Грусть и даже тоска. — У меня не получалось. Вот, — он мотнул в сторону ящика с землёй, который я не заметила, — я разместил это в ванных, потому что в них обычно бывает влажно и тепло.
Я подошла к ящику. Земля сухая.
— Если не поливать ничего не вырастет, — заметила я.
— Это было давно, – проговорил мой чудной зверь. — Это комнаты моей матушки. Она умерла, в них никто не жил. А это – я и забыл, что пытался что-то вырастить.
Я провела рукой по стенке ящика, закрыла глаза, потом положила ладонь на поверхность сухой земли. Такая же, как и всё вокруг здесь. Конечно, если он взял землю из сада, из поля, из леса, да откуда угодно — она воет о своём скором конце. Бедная, истощённая нищенка, тянет свои руки, просит подати, а они отворачиваются… Вся их надменность и напыщенность… Аристократы. Да мы все такие! Все! И я тоже…
— Кириана, – услышала я возглас Ханни. Кажется, я начинала привыкать, что он в который раз тащит меня из забытья.
Я открыла глаза, а в горшке зазеленела травка, такая сочная, летняя, зелёная. Я улыбнулась. И погрузилась во тьму, теряя сознание.
8. Глава 8. Йохан
От страха за свою ведьму я перевоплотился в человека.
Не понял сам, как. Хватанул Кириану, испугавшись, что она разобьет голову о каменный борт ванны. В этот раз я хотя бы в одежде. Мельком пронеслась мысль, что перевоплощение в змею магическое, не затрагивающее физиологию. Я словно двуликий древний бог, о котором слагали легенды деревенские жители. Понял, как происходит обращение. Но сейчас неважно. Ничего не важно, кроме Кирианы, покоившейся у меня на руках.
Невольно опустился с ней на пол, оперся спиной на борт ванны и прижал к себе ведьму, покачивая, как малое дитя качают няньки. Сердце грохотало и потому дыхание ее не слышал. Дрожащими пальцами коснулся одного местечка на шее. Лекарь еще на войне научил — если чувствуешь, как под пальцами отбивается ритм, значит, человек еще жив.
И у Кирианы он отбивался. Тук-тук. Тук. Тук-тук. Тук. Но медленно, спокойно.
— Дурная. До чего ж ты дурная, женщина, — ругался на нее, а сам пытался поверить в то чудо, которое она сотворила своими руками. Взглянул на кадку с землей — и правда, зеленая трава выглядывала, как ни в чем не бывало. И все равно, что сейчас нет тепла и солнца, что холод собачьей хваткой цеплялся за каждое живое существо.
Как она это сделала? Я забрался внутрь ее воспоминаний, пока она в отключке. А там… ритуалы ведьм, обращения к богам, игры с природой. И каждую весну ведьмы проводили один и тот же обряд. И словно сама земля и природа тянулись к ним, как жадная любовница в ожидании ласки.
— Покажи, Кириана, — шепотом просил я. Потому что я вот тоже тянулся к ней в ожидании тепла и… продолжать свою мысль не стал, испугавшись, что это бред. А тем временем ведьма впустила меня в свои воспоминания.
И меня затопило. Горечью, слезами и потерями. Я задыхался, карабкаясь во тьме, сбившей меня с ног. Да что ж такое! Это не зло, ведь зла, как такового не существовало. Зло творят люди, а это часть мироустройства. Просто вот она Тьма, вечная. Есть, и все тут. И никто от нее никуда не денется. Рано или поздно столкнется с этим хаосом, разрушающим и забирающим все живое, черным пятном поглощая в себя.
