– Да эти высокомерные выродки только и умеют, что наблюдать свысока. Вот и сейчас им нет дела до того, что в мире творится! – прокричал Райдзин, да с такой силой, что ближайшие полотна с изображениями богов заколыхались.
– Кхм, кхм. Друг мой, не стоит так резко отзываться о Кото- Амацу- Ками, – кашляя в кулак, произнес Фудзин.
– А я разве не прав? – огрызнулся Райдзин. – После того, что вытворила Идзанами, по всему миру начали открываться разломы, из которых на Землю неудержимым потоком прорывается нечисть. Нашим храмам едва удается их сдерживать, или кто-то считает, что ситуация все же не настолько критична, чтобы уважаемые Кото-А мацу- Ками почтили нас своим присутствием? – последнюю часть фразы он произнес ехидно улыбаясь и обводя взглядом зал со всеми собравшимися. Как и ожидалось, никому не хватило смелости или безрассудства, чтобы что-либо ответить на это провокационное заявление.
«Так!» – раздался хлопок, эхом привлекая внимание всех присутствующих.
– Давайте все-таки вернемся к светлой идее о том, что прежде всего нам нужно успокоиться и подумать над решением проблем наших насущных. Вместо того, чтобы грызть локти и бросаться обвинениями в тех, кого здесь нет, – скрестив руки на груди, произнесла Инари. – Вместо того, чтобы горевать о том, чего нет, давайте, наконец, подумаем о том, что имеем.
– Ты о завещании господина Идзанаги? – уже более спокойно уточнил Райдзин.
Щелкнув пальцами, Инари ответила:
– Именно.
– В таком случае нам всем следует переместиться в тронный зал, – подводя итоги, хлопнул в ладони Фукурокудзю.
* * *
Тронный зал представлял собой огромное помещение величиной с футбольное поле с высоченными потолками, при этом изысканно отделанными золотом и мрамором. Возле дальней стены зала на значительном возвышении располагался трон, раньше принадлежавший Идзанаги но- Микото. Это помещение было старше всех присутствующих и испокон веков являлось Колыбелью богов Династии но-М икото. Поскольку на протяжении всей истории Идзанаги и Идзанами правили в согласии друг с другом, то трон, возвышавшийся на постаменте, имел брата- близнеца, стоящего рядом с ним и принадлежащего ныне покойной богине Идзанами.
Со времени своего основания этот тронный зал не подвергался реконструкции, и в его внутреннем убранстве ничего не менялось. Сейчас же над троном парил золотой пергамент, на котором черными иероглифами было выведено послание: «Я, Идзанаги но- Микото, верховный правитель Небесных чертогов Такамагахары, а также покровитель мира смертных, повелеваю. С этого момента и до скончания веков всем Ками[2] присягнуть на верность Богине Солнца – Аматерасу но- Микото. А также признать ее новой небесной владычицей, верховной богиней и главой всего Божественного Пантеона. Отныне и впредь, Аматерасу будет обязана посвятить свою жизнь служению людям и их защите.
Цукиёми но- Микото, я завещаю быть соправительницею вместе с Аматерасу но-Микото. Она обязуется править в согласии со своей сестрой, оказывать ей всю возможную поддержку и также посвятить жизнь защите и благополучию людей.»
– Это все, – закончив читать послание, сказал Фукурокудзю.
Сперва воцарилась тишина. Но уже в следующую секунду по залу начали расходиться волны шепотков: – Странно…
– Как же так? А как же господин Сусаноо?..
– Неужели впал в немилость к Всевышнему?..
– Да что ж творится?!
– На все воля Всевышнего, – раздался ровный и уверенный голос.
