Читать онлайн Арису Эри - Ками

Снег крупными хлопьями падал на землю, укрывая ее белой пеленой. Ледяной ветер петлял между деревьями, изредка сдувая на землю слежавшийся снежный покров. На горе не осталось ни единого темного пятнышка: куда ни глянь – всюду белая пелена и звенящая мертвая тишина.

Вдалеке что-то шевельнулось. Раздался протяжный скрип снега, нарушая немой покой этого места. Однако казалось, что природа вовсе не против визита нежданного гостя. Она почтенно приветствовала его, застыв в ожидании, как будто склонившись в поклоне. По незримой тропинке неспешно плыл одинокий силуэт. Кто бы ни был ему свидетелем – ни за что бы не назвал его человеком. Слишком спокойная походка, слишком мягкая поступь, слишком плавные движения. В нем не было скованности, что так присуща людям, оказавшимся на морозе, не было нетерпения, желания поскорее добраться до своей цели и как можно скорее вернуться в согретый дом.

Девушка поднималась все выше и выше в гору, но каким-то чудом умудрялась не проваливаться под снег, несмотря на глубокие сугробы. Она была в простом белом одеянии, которое было единственным, что отделяло ее хрупкое тело от пронзающего насквозь мороза. Кимоно ничуть не уступало своей белизной снегу, с ярко синим подслоем, виднеющимся из-под него, с белым капюшоном, накинутым на голову, из которого выбивались несколько прядей столь резко контрастирующих угольно- черных волос. А также черно- серый пояс, туго завязанный чуть выше талии. На ее ногах поверх белых носков были надеты простые черные гэта, а в руке девушка сжимала ручку черного зонтика с круговой полоской цвета морской волны.

Преодолев уже две трети горы, девушка остановилась у глубокой пещеры, внутри которой была только тьма. Несмотря на стоящий пронзительный холод, казалось, что воздух в этом месте в любую секунду готов взорваться от напряжения. Пока что все было спокойно, но тяжесть этого места давила почти физически. Необъяснимая сила мешала сделать вдох, заставляя каждого пришедшего чувствовать удушение. Испокон веков люди сторонились этой горы и даже не решались ступить на нее, не то что зайти так далеко. И разряженный воздух, клубившийся на ее вершине, был далеко не единственной причиной, по которой они опасались приближаться к этому зловещему месту. Девушка же не дрогнула, будто и не замечая приступ безотчетной слабости, охватившей ее. Вместо этого она подошла почти вплотную к ведущему внутрь проему, устремив свой взгляд прямо во тьму.

Девушка протянула руку вперед, при этом оголив свое неестественно белое запястье, что было светлее снега, однако уже через секунду отдернула его, словно обожглась. В мгновение ока ее белоснежная кисть потемнела, покрывшись чем-то темным и едким. Тем, что невозможно просто оттереть, и что при этом жгло кожу, как свежий рубец от ожога. Резкий порыв ветра сдернул капюшон с ее головы, растрепав черные волосы. Ничуть не напуганная случившимся девушка не сводила пристальный взгляд голубых глаз со своей руки. Ее губы тронула легкая полуулыбка, не выражающая ни радости, ни печали, ни страха, ни сочувствия, ни каких-либо других эмоций, поскольку взгляд девушки при этом оставался потерянным, блуждающим как будто за тысячи километров отсюда. Наверное, и эта полуулыбка, промелькнувшая на ее лице, была ничем иным, как реакцией на одно из переплетающихся воспоминаний о прошлом, вспыхнувшем на задворках ее подсознания. На самом деле, кем бы ни была эта девушка, сейчас она скорее напоминала заблудшего духа, что все никак не может обрести покой, отпустить то, что так неумолимо держит его и гнетет и в то же время является таким желанным, несмотря на приносимую боль. Проще было бы отказаться от всего, переродиться, позволить жизни идти своим чередом, но…

Она знала… знала, что не сможет отпустить «это», ради эфемерной надежды на то, что через десятки, сотни или тысячи лет ей станет лучше. Девушка уже вкусила запретный плод счастья и была готова хоть всю жизнь давиться его горьким послевкусием, лишь бы никогда не забывать о том, чего безвозвратно была лишена. Она боялась. Боялась забыть то, что было ее смыслом жизни столь долгое время. Это причиняло боль… Однажды она попыталась бросить все, закрыться, убежать. И поняла, что хуже этой вечно открытой раны может быть лишь полная пустота, что, несомненно, ждет ее, как только она сдастся. Забытье, апатия… Там, где не будет боли, у нее не останется ничего.

Девушка почувствовала, как жжение в руке начало медленно отступать.

Она выбрала жизнь. Пусть полную боли и страданий, но жизнь, а не бессмысленное существование, где дни сольются воедино, где не будет ни красок, ни эмоций. Возможно, однажды она найдет способ, чтобы пережить прошлое, когда в этом мире появится что-то, что сможет удержать ее на краю и не позволит сорваться в пропасть. Но точно не сейчас. Время еще не пришло. А пока что эта боль – единственное, что не дает ей исчезнуть.

– Прошу прощения за то, что потревожила вас, – склонив голову, учтиво произнесла Цукиёми. – Я уже давно хотела нанести вам визит.

Ответом стала тишина.

Между ней и непроглядной тьмой сгустилось тревожное молчание.

Гостье явно были здесь не рады. Возможно, приходить сюда было большой ошибкой. Но девушка ничуть не смутилась и не расстроилась из-за столь холодного приема.

Придерживая складки кимоно, она неспешно опустилась на невысокий заснеженный сугроб напротив входа. При этом облокотив зонтик так, чтобы он защищал ее от дующего в спину пронизывающего ветра. Напоследок откинув за спину мешающуюся прядь волос, Цукиёми изящно подогнула колени и уперла в них локти, чтобы опустить голову на сведенные в запястьях ладони. Весь ее светлый облик от этого незамысловатого действия принял несколько мечтательный вид, еще более резко контрастирующий с гнетущей атмосферой холода и мрака.

После непродолжительного молчания, не продлившегося и минуты, Цукиёми наконец разлепила тонкие алеющие губы, чтобы задать один единственный вопрос, резавший повисшую тишину, словно раскаленный кинжал:

– …Вы и правда ненавидите отца так сильно, матушка?

Наверняка эта наивная и несколько самонадеянная улыбка исчезла бы с ее лица, если бы Идзанами всерьез ответила или тем более выглянула, чтобы поприветствовать свою дочь. Но так или иначе этого не произошло. От того ли, что она не желала говорить с ней или просто- напросто не услышала вопрос?

Не ясно, но, тем не менее, не дождавшись ответа, Цукиёми лишь коротко вздохнула, сильнее сцепив окоченевшие пальцы. Ее ресницы затряслись, а губы сжались в тонкую линию. Но уже в следующую секунду она тряхнула головой, прогоняя это тягучее и несколько горьковатое на вкус чувство, начав увлеченно рассказывать матери обо всем, что только могла припомнить, начиная от последних небесных сплетен и заканчивая тем, что она ела сегодня на завтрак.

Так незаметно пролетели несколько часов, и уже начали сгущаться сумерки, принесшие с собой могильный холод, прячущийся в продолговатых тенях. В такой легкой одежде не только ее оголенным рукам, но и всему организму в целом грозило ужасное обморожение. Будь на ее месте обычный человек, он бы уже превратился в окоченевший труп, но на щеках у богини к тому времени показался лишь легкий алый румянец, да скопившийся на ресницах снег, который растаял и замерз, вновь выбелив их.

Наконец, когда их односторонний монолог подошел к концу, а информация, которой Цукиёми могла бы поделиться с Идзанами, полностью иссякла, девушка встала, выпрямившись и отряхнув одной рукой слегка припорошенную одежду.

– Благодарю за то, что были не против выслушать меня. К сожалению, уже темнеет, а ночи нынче весьма холодные, – сказала она так, как будто раньше мороз ее ничуть не волновал. – Надеюсь, в следующий раз мне удастся порадовать вас более занятными новостями.

Напоследок, глубоко поклонившись в знак почтения, Цукиёми развернулась и зашагала прочь, решив отойти на несколько шагов от пещеры и только потом применить заклинание для перемещения на Небеса. Пока она шла, поблескивающий снег протяжно скрипел под ногами, переливаясь крохотными кристалликами.

«Паршиво, – пронеслось в голове у нее. – Боюсь, поддерживать усиленную циркуляцию крови так долго – не выход. Хоть метод и весьма эффективный для длительного нахождения на морозе, но вот только затрачивает он уж больно много энергии. Случись что – у меня даже не останется сил, чтобы отбиться.» – она оперлась рукой о ствол заснеженного дерева, чтобы отдышаться, напоследок бросив короткий взгляд в сторону едва различимой пещеры, оставленной далеко позади.

– Прощайте, матушка, – тихо прошептала она, прежде чем исчезнуть, оставив после себя лишь маленькое облачко еще не рассеявшегося теплого дыхания.

В начале времен не было ничего, кроме небес и океана. Так продолжалось на протяжении миллионов лет, пока однажды не появился первый человекоподобный бог, обладающий физическим телом – Идзанаги. Явившись в этот пустой мир, он решил создать жизнь, чтобы скрасить свое одиночество, но сколько бы усилий он ни прикладывал, ни одна из его попыток так и не увенчалась успехом. Он думал, что обречен просуществовать до скончания веков в одиночестве – до тех пор, пока не встретил ее. Она представилась как Идзанами – Богиня Творения. По ее словам, она появилась одновременно с ним, хотя и не помнит ничего до того, как открыла глаза здесь.

Разговорившись, он поведал о своем желании создать жизнь. Богиня видела, что длительные неудачи гнетут его, и от того предложила держаться друг друга, чтобы никому из них не было одиноко. Идзанаги согласился, но время от времени все же мысленно возвращался к мечте, которую так и не смог воплотить в жизнь и от которой не мог отказаться. Так они провели века бок о бок. Идзанами не давала ему впадать в апатию, а он с каждым днем все сильнее и сильнее проникался к ней симпатией.

Однако в один из дней все изменилось. Казалось, ничто на свете не могло нарушить их размеренного бытия, но однажды к ним явилась пятерка первозданных существ. Они назвались Кото-А мацу-Ками и рассказали двоим богам о своей задумке – создать жизнь.

Воодушевленный Идзанаги с упоением внимал каждому их слову, в то время как Идзанами осторожно держалась в стороне. Чтобы притворить свой грандиозный план в жизнь, они даровали Идзанаги и Идзанами священное небесное копье, названное Аме-но-нубоко, чтобы те создали первую землю, на которой в последствии и зародится все живое и сущее.

При помощи этого копья обоим Богам Творения удалось разогнать морскую пучину, на месте которой из капель, скатившихся с лезвия этого божественного артефакта, и была создана первая земля. Сначала появились растения, потом из морских вод на сушу выбрались одноклеточные организмы, а после, спустя миллионы лет, в ходе эволюции здесь зародились первые люди. Они создавали семьи, объединялись в племена, изобретали ремесла. Со временем начали отстраивать деревни и города. Человечество развивалось в гармонии с небесами, и тогда это место поистине можно было назвать Раем.

Идзанаги часто спускался в царство людей, чтобы сосуществовать как можно ближе со своим столь любимым творением. Люди почитали его, в честь него возводились храмы, слагались легенды. Идзанаги искренне любил их и хотел сделать их существование как можно лучше. Тогда он вновь обратился за советом к Амацу- Ками, и те сказали, что если он женится на Идзанами, то вместе они смогут породить на свет существ, чьей главной задачей будет исполнение человеческих желаний, и которые со временем тоже станут именоваться богами. Идзанами поддержала эту идею, и они поженились.