– За вами никто не шел?
– Никто.
Маленький, застеленный пожелтевшей клеенкой стол, два табурета, над столом слабая, свечей двадцать пять, без абажура, на искривленном шнуре лампа. Цыгун уселся напротив, помолчал, посмотрел на Кулагина и наконец делано-безразлично произнес:
– Ну, раз пришли, расскажите о работе. Давно хотел вас послушать.
– Что рассказывать? Работа, как работа. Техника. Рассказывать – ночи не хватит... – Но тут же спохватился: торопиться не надо.
– Я вас не про технику, техника меня как раз мало интересует. Меня интересуют люди. Они ведь у вас все с допуском. – Слово «допуск» подчеркнул.
– Что люди? Стараются. Не в них дело.
– А вот загадками не говорите. Вы пооткровеннее... Все-таки вернемся к народу. Вы их хорошо знаете? Ну например, у кого где родственники?
– Какие родственники?
Уполномоченный сидел под лампочкой, черные тени стекали в глазные впадины. Еще одна тень кольцом окружила рот.
– Что-то вы плохо меня понимаете. Или не хотите понимать... Скажем, офицеры – отношения у них в семьях нормальные?
– В каких семьях? Офицеров всего два: я и техник. Я холостой, у техника жена беременная. Беременная – это, по-вашему, как – нормально?
– Только не надо шутить. Я обслуживаю вас... Итак, вы считаете, что все у вас в порядке.
– Я этого не говорил.
В тишине стало слышно, как шумят сосны, ночной ветер набрал силу, с треском отломилась и упала на крышу ветка.
– Английский язык вы откуда знаете?
– Я его не знаю.
– А с лейтенантом Нефедовым разговариваете.
– Не разговариваю... А-а, было один раз. Он инструкцию к гирокомпасу перевел, американскую. И спрашивал – правильно или нет? Сам в электросхемах не тянет. Он мне читал, а я объяснял. Вот и всё.
– Значит, язык знает только Нефедов... А что он вам про свои встречи с иностранцами рассказывал?
– Не было иностранцев, языку сам учился. Вы что, его в чем-то подозреваете?
– Может быть. – Помолчал и быстро: – А как у вас насчет женщин?
Кулагин вздрогнул. Заторопилась, забилась жилка в виске.
– Это теперь вы лично меня обслуживаете?.. Но тогда я не понимаю вопроса.
– А вы не волнуйтесь, сядьте, поспокойнее. Чего понимать? Я про ваших знакомых. Вот, например... – Цыгун достал из кармана записную книжку, сделал вид, что плохо видит, поднес к лампочке, – официантка...
«Ах, Тося, Тося, не хватало, чтобы и ее пригласил этот негодяй... Плохо, вот когда плохо».
– Да, знаете, я со всеми, кто в нашем доме живет, знаком. Как же иначе? Встречаемся в коридоре, здороваемся.
– Только здороваетесь?..
Цыгун поднялся с табуретки, вместе с ним поднялась его тень, она легла на потолок. Оттого что Кулагин смотрел снизу, тень показалась большой, а комнатка крохотной, потолок низкий. Стало видно, что стены не оклеены, в пазах между бревнами белыми болезненными пучками – мох.
– Ну что же, будем считать, – тень Цыгуна покачалась и остановилась, – будем считать, что разговор у нас не получился. Можете идти... Подождите, сперва я выгляну...
Он погасил лампочку, скрипнула дверь, в комнату вкатился густой запах сырой хвои, в темноте раздалось:
– Можно.
Когда Кулагин сошел с крыльца, Цыгун предупредил:
– О нашем разговоре никому. Поняли?
Тропинка, кусты, забор подсобного хозяйства, там раздались голоса, распахнулись ворота; качая фарами, выехал на дорогу грузовик. И сразу же покатили запахи коровьего стойла, бензина, сена, над забором, над крышами сараев задвигали руками черные сосны.
