– Что ты выдумываешь?
– А ты дверь закрыл?
Не говоря ни слова, Антон Альфредович вышел в коридор. Входная дверь была закрыта. Но страх уже сцепил внутренности, и преуспевающий адвокат затравленно осмотрелся. Ему опять показалось, что кто-то за ним наблюдает. – «Чушь, – стряхнул с себя непонятную блажь. Я совершенно выдохся. Или свихнулся. Черт знает, что чудится. Как можно быстрей прикончу все дела – и на море». – Пойдем наверх, – предложил он подошедшей девушке.
– Тебе тоже показалось, что там кто-то ходит? – подняла она голову.
– Кто?! – крикнул он так, что Лена отскочила. – Я просто не хочу в каминной, понимаешь?! – утверждал криком свою отвагу счастливый домовладелец.
– Хозяин – барин, – усмиряюще произнесла наложница и направилась вслед за господином на второй этаж.
– О, – обрадовано вспомнил господин, поднимаясь по крутой лестнице, – у меня же мясо коптится. Я еще днем положил, зная, что ты придешь. И совсем забыл. Как хорошо, что мы сюда поднялись. Интуиция, – попытался произнести с гордостью.
– Есть бы захотели – вспомнили, – прозаично остановила Лена его интуитивные восхваления.
Они вошли в комнату, находящуюся над каминной. Здесь стояли диван, кресло и было не менее уютно, чем внизу, но более интимно. Это была комната для личного отдыха хозяина.
– А камин действительно уникальный, – сказала Лена, сходу падая на диван и расстегивая блузку. – Внизу – камин, вверху – коптильня.
– Если ты еще хоть слово скажешь мне про…
– А что ты мне сделаешь, если я еще скажу хоть слово? – резко повернулась она, швырнув блузку на кресло, стоявшее рядом. – Почему ты мне все время запрещаешь говорить то, что я считаю нужным. В конце концов, я тебе не рабыня. Да, я с тобой сошлась. Да, мы с тобой вместе уже второй год. Но это не значит, что ты – мой господин, имеющий право указывать и приказывать, казнить или миловать. И не надо со мной обращаться как с наложницей. Если я хочу говорить, я должна говорить, и я буду говорить.
– Если ты сейчас же не замолчишь, – расцвели красные пятна на белых щечках, – я опять могу сорваться.
– Молчу, – послушно согласилась Лена. – Ведь ты к нам относишься, как к людям третьего сорта: хочешь нам приказывать, унижать, выгонять или не выгонять, платить или не платить…
– Я тебе мало плачу? – тяжело вставил Антон Альфредович. Никак не ожидал он такого выброса негатива в свою сторону.
– Нормально платишь, – обмякла Лена. – Но с тех пор, как мы с тобой встретились, прошло время и многое изменилось.
– Что?
– Я!
И два взгляда пронзили мгновенно повисшую тишину. Столкнувшись, на какой-то момент взгляды застыли, и потом разошлись в стороны.
– Молчу, – разжала рот Лена. – Но одну вещь я тебе сказать обязана.
– Плохую или хорошую?
– Не знаю.
– Может, не надо?
– Я уже месяц пытаюсь, и все никак не решусь.
И тут Антону Альфредовичу показалось, что он знает, что сейчас Лена скажет.
– Говори, – сдавленно выдавил он.
– Давай расстанемся. Хватит обманывать друг друга.
Он не ошибся, даже пятна не выступили на холеном лице, оно застыло.
– Не обижайся, Антон. Спасибо тебе, как говорится, за все. Ты очень много для меня сделал, но…
– Почему?
– Что? – безоружно смотрела она на него.
– Почему уходишь?
– Ну хотя бы потому, что не могу больше прятаться с тобой по углам, даже если сейчас этот угол стал двухэтажным зданием.
– У тебя кто-то появился? – прервал Антон ее рассуждения.
