– Поеду, – вздохнула Саша. – Только не подумай, что я остаюсь из-за Флавио. Я остаюсь из-за Неаполя, я хочу узнать его получше.
– Флавио?
– Неаполь!
Разговор с Лукой был менее веселым. Комиссар никак не мог понять, зачем Саше оставаться в Неаполе. Сам он не мог вырваться с работы даже на пару дней, это не в соседнюю Умбрию съездить. И все же они сумели не поссориться.
Теперь можно ложиться спать. Саша погасила свет в салоне, подмигнув импозантному дяде Вичентино, и улеглась, оставив балкон открытым. Оживленное утреннее движение разбудит пораньше, она узнает у Флавио, где училась Бритта, и поговорит с однокурсниками. Должны же у нее быть подруги! И кстати, зайдет к квартирной хозяйке, женская болтовня, это не допрос карабинеров.
***
Первым, с кем встретились карабинеры, стал Паскуале Сальватори. Молодой монах обосновался в самом сердце города, в монастыре Святого Лоренцо.
Базилика Сан Лоренцо Маджоре с желто-золотым фасадом, сразу бросающимся в глаза на фоне строгой серой колокольни, соседствовала с любимой туристами улочкой Сан Грегорио Армено, где днем и ночью сияли огнями сотни неаполитанских вертепов. На каждом шагу здесь базилики и церкви, даже на самой площади Сан Гаэтано рядом с монастырем стояла базилика Сан Паоло с мощами Святого Гаэтано, а мраморный святой возводил руки к небу с каменного постамента в центре площади.
Одна из самых старых церквей Неаполя, Сан Лоренцо Маджоре полна драгоценными фресками и статуями. Но сегодня карабинерам некогда было ими любоваться.
Настоятель сам проводил их к дверям кельи юного монаха. Постучал, и дверь сразу открылась.
– Паскуале Сальваторе?
– Si, signori.
– Я капитан Флавио Маркон. Это сержант Лоренцини. Мы карабинеры, как вы видите. Нам нужно задать вам несколько вопросов.
– Я слушаю. – Монах казался совсем юным, казалось, ему не было и двадцати лет. – Простите, но здесь только один стул. – он, переваливаясь, поспешил к узкой односпальной кровати, перекрестился на висящее на стене распятие и сел, положив руки на колени.
– Мы полагаем, что вы знали девушку, убитую вчерашней ночью в вашем квартале. Бритту Эрикссон.
Монах тяжело вздохнул, поднял глаза куда-то вверх, потом опустил их вниз и, не глядя на карабинеров, ответил:
– Бритта Эрикссон – моя подруга. Она занималась изучением святилищ у неаполитанских церквей. Собиралась защитить диссертацию на эту тему. Она изучала неаполитанские традиции. Я ей помогал. Она была красивой, и к ней постоянно приставали, а в моей компании она была в безопасности. – Он еще раз тяжело вздохнул.
– Бритту убили в этом квартале, совсем недалеко отсюда. Вы видели или слышали что-нибудь подозрительное? В ту ночь, когда ее убили.
– Я услышал крик. Проснулся и не мог понять, приснилось мне это или нет. И снова заснул. А потом опять проснулся от шума, на улице происходила какая-то суматоха и я вышел посмотреть, что происходит.
– Какое у вас зрение?
– Свет и тень. Как будто я смотрю сквозь туман. Ночью я ничего не вижу, в хорошую, солнечную погоду еле различаю лица.
– Здесь толстые стены. Как вы могли услышать, что происходит на улице?
– Господь компенсирует другими чувствами тех, кто не видит. Я слышу лучше, чем большинство людей.
– И вы могли слышать, как кричала девушка, на которую напали?
– Да.
– Кто может подтвердить, что в ту ночь вы были здесь, в своей комнате?
– В келье. Куда бы я делся? После ужина у нас общая молитва, а потом мы рано уходим спать.
