Каморра - страница 9
– Бабушка испекла, завернула мне на обед. Но я потом перекушу, а ты, вижу, голодная!
Саша ела пирог, запивала лучшим в мире кофе и смотрела вокруг, на мотоциклы, лавки, магазинчики, бабушек с сумками на тележках, монахов, пышных девиц в джинсах под руку с брутальными кудрявыми пареньками, на развешенное белье, облезлые балкончики дома, из которого вырастал другой дом, и так до самого холма. На ярко желтую церковь и на мраморную Мадонну дель Монте Санто дель Кармело. Санта Мария дель Кармело печально смотрит на хаос вокруг, чуть склонив голову к постаменту с надписью: «сын мой любимый»…
А Он напротив. Раскинул руки над фантасмагорией балкончиков, карнизиков, благословляя здания, площади, лавочки зеленщиков и продавцов сумок, толпу, бегущую с электрички в метро и наоборот, весь хаос и неразбериху вокруг святой горы Монтесанто.
Te voglio bene assaje… Ma tanto tanto bene sai… – поет где-то в глубине квартала голос Карузо. А может, Поваротти.
Куда смотрел все два месяца капитан Маркон? Или венецианец не способен почувствовать то, что чувствует сейчас она?
Глава 4.
Карабинеры прочесывали квартал, показывая фотографию Бритты в лавках, магазинчиках и ресторанах. Все пожимали плечами, если кто и видел девушку, то ничего толком сказать не мог или не хотел.
Женщина подметала у входа в дом, рядом стояла коляска.
– Простите, вы знаете эту молодую женщину?
– К сожалению, нет.
Покачали головами и старухи, уже с утра сидящие на скамейке возле статуи Святого Франциска. Группа пареньков свистела в след проходящим красивым женщинам, рядом устроились на перекур строители, с соседнего здания свисали леса.
Две пожилых монахини, схватившись за руки, перебежали дорогу. Посмотрели на фото, покачали головами.
Чуть дальше вглубь квартала на деревянном стуле у входа в дом сидела древняя старуха. К ней подкатила коляску молодая женщина, старуха молча вынула откуда-то две швейных иглы, вставила одну в ушко другой, проговорила: Vacchi e contro e perticell agli vocchi, crepa l'invidia e schiatton gli ochi – Глаза в глаза и дыры в глаза, от зависти трескаются и глаза лопаются. Защита от сглаза.
На соседней улице расставили столы продавцы фруктов. Коты крутятся под ногами, мешаются, как будто им мало рыбных прилавков на углу. Дальше начинается все вперемешку, апельсины и сыр, обувь и белье, ряды сумок и джинсов. Но и там продавцы качали головами, действительно, что делать девушке, одевающейся в Гуччи и Прада на этих развалах. Но зачем-то она здесь жила!
Продавец винограда огляделся и шепнул:
– Эта девушка- подружка брата Паскуа.
– Какого брата Паскуа?
– Молодого монаха из церкви Чистилища. Он там недавно, новенький. Бедняжка, куда ему еще идти, как не в монахи.
– Это почему?
– А он калека, одна нога короче другой. И зрение такое, что очки не помогают. А иначе…
– Что иначе?
– Так он племянник Дженнаро Палумбо.
– Главы клана Каморры?
– Ну, да. А бабка его полы в церкви моет.
– Какая бабка?
– Ассунта.
***
– Вот это финт. И старая карга нам ничего не сказала? Она что, мать каморриста?
– Нет, она по другой линии бабка, по отцовской, мы выяснили.
– Так вот почему она защищала убитую. Подруга внука.
Флавио зачитал бригаде заключение судебного медика и криминалистов.
Девушка убита на улице, возле церкви. У ящика с пожертвованиями. Потом ее пронесли в церковь через дверь, которая обычно закрыта на ключ и по лестнице в крипту. Но нигде внутри ни одной капли крови. Никто не видел, как ее убивали.