Каникулы Каина: Поэтика промежутка в берлинских стихах В.Ф. Ходасевича - страница 3

. Это сопоставление и сопряжение поэзии и метарефлексии, письма и критики предполагает включение собственного текста Тынянова в характеристику промежуточности. Само слово «промежуток» несет в себе не дихотомию «науки» и «критики», а семантику нахождения между дисциплинарно-дискурсивными межами, промежуток – лиминальное явление и самосознание, маркирующее эти границы, но вместе с тем и критикующее их нормативность. Статья «Промежуток», констатирующая идентификационный кризис поэзии и отсутствие адекватного (мета)языка, – пример, симптом и видообразующий признак промежутка26.

Не случайно Юрий Лотман, отталкиваясь от тыняновской метафорики, отмечает «промежуточное положение» русской культуры как области «динамичности, нестабильности и постоянной внутренней противоречивости»; методологическая сложность для исследователя состоит в том, что он тоже находится в «позиции» промежутка – постоянной реставрации того, «что уже не и еще не является моделью»27. «То, что перестает быть» находится «в столкновении с тем, что начинает быть», при этом хаотическое «динамическое начало» промежутка «исключительно трудно поддается анализу» именно в силу своей переходности и неоформленности28. Для изучения подобного феномена легче применим эмпирический подход, нежели теоретический, хотя именно «теоретическое исследование» здесь является «исключительно важным»29. Для интуиции Лотмана показательно, как тартуский ученый, не обращаясь напрямую к тексту «Промежутка», улавливает проблемный теоретико-методологический потенциал тыняновского концепта контингенции и формулирует литературно- и культурно-семиотическую модельность промежуточного «уже не и еще не». Для инспирирующей силы тыняновского понятия промежутка знаменательно, что именно к нему Лотман вновь обратится уже в рамках реконструкции и ревизии своих семиотических парадигм в работе «Культура и взрыв». Там «промежуток» становится дифференцирующим обозначением периода «между моментом взрыва и возникающим на его основании новым этапом постепенного развития»30. К проблематике взаимодействия между фигурами промежутка и взрыва я еще вернусь в главе «о консервации взрыва» в берлинской поэтике Ходасевича; здесь для дальнейшей аргументации важно, что само тыняновское понятие промежутка, подхваченное Лотманом, содержит «взрывной» метарефлексивный потенциал31.

Концепт промежутка настаивает на зыбкости, относительности и нечеткости объекта исследования и оптики его проблематизации. Так, лишь опосредованно можно понять, какой период в своей статье Тынянов очерчивает как время наблюдаемого (изнутри) «промежутка»: «Три года назад проза решительно приказала поэзии очистить помещение»32, то есть начало промежутка датируется примерно 1921 годом, но при этом в качестве примеров промежуточного письма Тынянов цитирует и тексты, написанные в конце 1910‐х годов33. Нижняя граница «промежутка» – условная, Тынянов отказывается от четкой датировки в том числе и потому, что в этом случае в нем опять заговорил бы «историк литературы», а именно демонтаж историко-литературной хватки и представляет собой одну из сверхзадач статьи.

Зыбкой кажется также логика и композиция размышлений Тынянова в «Промежутке». Выдвинутые им положения и предположения, рассеянные по всему тексту статьи, не сведены в единую структуру аргументации. Конечно, протокольные скачки мысли характерны и для других работ Тынянова, но в «Промежутке» они дополнительно имманентно мотивированы той рефлективной неустойчивостью, которую задает специфическая динамическая нестабильность самого промежутка – предмета вопрошания и одновременно ситуации вопрошающего. Промежуточное письмо и, соответственно, метаписьмо по определению лишено уютной константности. Точки опоры промежуточной (мета)поэтики – скорее тентативные и вариативные ориентиры. Поэтому не так-то просто суммировать общие и частные, относящиеся к конкретным поэтам и поэтикам, наблюдения Тынянова и вывести основные критерии и своеобразные черты промежутка.