– И что, разводят в больших количествах?
– Нет, – поморщился Фёдор Гаврилович, – одного-двух кабанчиков для себя. Держат до поздней осени, а там всю зиму с салом.
– При нынешних нелёгких временах семье, наверное, существенное подспорье…
– Да, скажите на милость, – снова возмутился Лагутин, – когда это у нас были лёгкие времена? Сейчас стало модным чуть ли не молиться на время так называемого застоя. Но могу со всей ответственностью заявить, что и тогда большая часть страны со своих дач кормилась. Горбатились на них, не разгибая спины, все выходные и праздники.
– Наверное, вы правы.
– Конечно, прав! Но свиньи – это не посадка картошки. На картошке только колорадские жуки, хотя тоже гадость, откровенно говоря. Но там, где свиньи, всегда крысы! А это вам не жуки какие-то.
– Согласна, – решила вернуть майора к теме Мирослава. – Значит, вы подумали, что на участке соседа сдохла крыса?
– Конечно! А что я ещё мог подумать. Хотя я подозревал, что крыса не сдыхала на дворе Мишки, а что ему её подбросил тот малец в чёрном. – Фёдор Гаврилович в нерешительности почесал себе нос и добавил: – Однако меня встревожила реакция пса. Не стал бы мой Дружбан так реагировать на дохлую крысу. А тут повадился каждый день с того вечера подвывать. И всё сильнее и сильнее, я человек бывалый, много чего повидал, а тут прямо мурашки по коже. Ну я и решил перелезть через забор и посмотреть, что там. Перелез и увидел этот мешок. Он лежал прямо у забора и был наполовину открыт. Я, как понял, что это, так меня, извините за подробности, наизнанку вывернуло. Я сразу перебрался обратно и вызвал полицию.
– И что было дальше?
– Как что? Приехали они. Сначала одна машина. Потом другая, третья. Короче, забегали! Последней пришла труповозка.
– С вами сотрудники разговаривали?
– Ну ещё бы! Я же, в их понимании, главный свидетель. Сначала молоденький лейтенантик всё выспрашивал, зачем я через забор полез, я ему объяснил про вонь, а он опять за своё! Привязался как банный лист к одному месту! Извините, – неожиданно смутился Лагутин, глянув на Мирославу.
– Ничего.
– Ну так вот, понадобилось ему узнать, в каких отношениях я был с соседом. Я ему – стрижено, а он мне – брито! Тьфу! – плюнул с досады Фёдор Гаврилович.
– Он что, вам не поверил?
– Дьявол его знает! – Лагутин сердито махнул рукой. – Недотёпа какой-то попался. Но к счастью, появился следователь уже в возрасте, меня лет на десять помоложе, наверное. Он меня основательно допросил под протокол. Я ему всё как на духу выложил. Он ещё хотел адрес знать…
– Чей?
– Так Карины Рудольфовны.
– Он у вас есть? – оживилась Мирослава.
– В том-то и дело, что нет! Но телефон был. Его я и дал следователю.
– Он у вас где-то записан?
– Конечно! Не могу же я наизусть зубрить все телефоны, как таблицу умножения.
Мирослава невольно улыбнулась:
– Надеюсь, мне вы его тоже дадите?
– Дам, жалко, что ли, – пожал плечами Лагутин.
Фёдор Гаврилович поднялся с кресла и прямо через террасу ушёл в дом. Вернулся он минут через восемь и сунул в руки Мирославы мятый листок бумаги.
– Вот.
Она посмотрела на него и поблагодарила:
– Спасибо. А себе вы номер разве не оставите?
– На кой он мне теперь? – махнул рукой Лагутин.
– Фёдор Гаврилович, а вы, случайно, не знаете, Полуянов был когда-нибудь женат?
– Чего не знаю, того не знаю.
– Может, он вам рассказывал об имеющихся у него детях?
– Нет, разговор на эту тему никогда не заходил. Но лично я думаю, что не было у Мишки никаких детей.
