– Чем? Да всё тем же. Буду жить на берегу, рыбачить…
– И не только рыбачить?
Сэвидж помрачнел, ответил, глядя в сторону:
– Не всё просто, Дина. Чтобы уйти от них, мне надо заплатить выкуп, большую сумму. У меня нет таких денег.
– У меня отложено кое-что. Я могла бы дать тебе часть.
– Я не смогу вернуть этот долг. Да вы и так уже помогли мне. Эту проблему я буду решать сам.
– Но ты можешь обещать, что, как только наберешь нужную сумму, уйдешь от этих людей?
– Да. Я уйду, как только сумею…
Нед не сказал Дине, что проблема не только в деньгах. Контрабандисты не прощали отступников, и он знал случаи, когда человека, пришедшего платить выкуп, больше никто не видел.
Его невеселые размышления прервал звонок в дверь. Дина вышла в прихожую и вернулась вместе с пареньком в студенческой куртке.
– Познакомьтесь. Это Тим Клэр, студент-биолог, а этого молодого человека зовут Нед Сэвидж. Вам какое-то время придется побыть вдвоем, мне надо сделать кое-что на кухне.
Она вышла из комнаты и в гостиной повисла тишина. Нед не торопился начинать разговор, сидел у окна, крутил в пальцах спичечный коробок. Первым нарушил молчание Тим.
– Я очень рад, что сегодняшний день оказался удачным для вас. Я был на прошлогоднем заседании и поразился необоснованности обвинения. Не было приведено ни одного мало-мальски стоящего доказательства… («Будь они стоящими, сидеть бы мне восемь лет по приговору, плюс пятёрку за побег», – прибавил мысленно Нед) Надо признать, что вы заставили меня пересмотреть кое-какие свои взгляды. («Вот как?»). Откровенно говоря, я считал, что люди, живущие в неблагоприятных жизненных условиях, стоят на несколько более низком уровне развития интеллекта, чем те, кто живет в условиях благоприятных. Но я ошибался… («Чтоб ты сдох, болтун! Обзываешь в научной форме дураком и думаешь, что я ни о чём не догадаюсь. Как бы тебе повежливее ответить?»)
– Да, вы ошибались! И я, и другие, подобные мне, живущие, как вы сказали, в неблагоприятных жизненных условиях («Получил, студент? Думал, не выговорю?»), а попросту, в нищете, ничуть не хуже и не глупее тех, кто рос в тепле и ласке родительского дома. Мы темнее и невежественнее, среди нас мало грамотных людей, потому что нам гораздо важнее было научиться добывать кусок хлеба. И если мы идем на преступление, то часто просто затем, чтобы не сдохнуть с голоду. Вы ещё мало видели в жизни, Тим, но очень скоро вы поймете, что люди делятся на хороших и плохих не по толщине кошелька.
– Простите, если я обидел вас. Право, я не хотел.
– Я понимаю, и поэтому не обижаюсь («Хотя мог бы. Но мне начинает нравиться этот мальчишка. Не мешает его предупредить»). Я знаю, вы ищете приключений, вас тянет ко всему, необычному для вас. Но, поверьте, никому в жизни я не пожелаю попасть в переделку вроде моей. Со стороны, быть может, это увлекает, а на самом деле в тюрьме холодно и тоскливо, особенно весной, мешки с углем, которые грузят на пароходы, тяжелы и больно обдирают плечи, потрёпанная одежда не защищает ни от дождя, ни от ветра, а нож и пуля убивают по-настоящему, навсегда. Нет, это вовсе не так интересно, как кажется на первый взгляд («Это совсем неинтересно, но ты мне не поверишь»).
– Но ведь вам нравится такая жизнь? («Вот, пожалуйста. Я же предупреждал, что ты мне не поверишь. Так и вышло. Если я так живу, это еще ничего не значит»).
– Нет, Тим. Больше всего по душе мне было бы сесть в лодку под парусом и отправиться поглядеть, как живут люди в других местах, вдалеке от Лисса и Зурбагана. Но мне надо есть, пить, одеваться, где-то укрываться от непогоды, а на всё это нужны деньги, которых мне просто так никто не даст. И всё мое время уходит на то, чтобы эти деньги раздобыть.
