Капитан Наполеон (сборник) - страница 8

– Спокойной ночи, Лефевр! Ты войдешь сюда, когда станешь моим мужем!

С тех пор каждый раз, когда Лефевр мог оторваться от службы, он прибегал в прачечную и проводил несколько сладких минут со своей землячкой.

Но оба начинали находить, что что-то уж очень задерживается падение короля. Поэтому легко понять, с каким двойным нетерпением патриотки и невесты Екатерина созерцала зарю десятого августа. Набатный колокол, оглашая ночную тьму зловещими звуками, вызванивал для Тюильри «Со святыми упокой», а для Екатерины – «Гряди, гряди, голубица!».

Двое соседей последовали примеру Екатерины и в ночных одеждах высунулись за дверь, ожидая новостей.

– Ну, что слышно новенького, мамзель Сан-Жен? – спросил один из них через улицу.

– Сама жду, сосед, погодите! Потерпите немного – скоро узнаете, что там делается.

Задыхаясь от быстрого бега, Лефевр, вооруженный и в полной боевой форме, прибежал с улицы Сент-Оноре, поставил ружье у двери и в обе щеки расцеловал прачку.

– Ах, милая Екатерина, как я рад видеть тебя! Жаркое будет дело, да и сейчас, впрочем, уже началось. Сегодня все решится. Да здравствует нация!

Соседи робко подошли к ним и спросили, в чем дело.

– А вот, – ответил Лефевр, вытягиваясь, словно собираясь читать прокламацию. – Надо вам сказать, что в Тюильри хотели убить достойного Петиона, мэра Парижа…

Слушатели издали недовольно зароптали.

– Да что ему нужно было там? – спросила Екатерина.

– Господи! Его потащили туда в качестве заложника. Знаете ли, Тюильри теперь представляет собой настоящую крепость. Окна забиты толстыми дубовыми досками, двери забаррикадированы; швейцарцы вооружены до пят, и вместе с ними там засели эти негодяи, рыцари кинжала, предатели, друзья иностранцев; они поклялись перебить всех патриотов. О! Если в мои руки попадется один из них во время сегодняшней заварухи, то я не завидую ему! – воскликнул Лефевр с почти дикой энергией.

– Продолжай, – сказала Екатерина, – здесь у нас нет этих рыцарей кинжала, да и сомневаюсь я, чтобы тебе попался навстречу один из них. Ну а Петион, с ним-то что стало?

– О, ему удалось ускользнуть! Теперь он в безопасности.

– А что, разве бой уже начался?

– Нет, но тем не менее есть уже один убитый. Это – командир национальной гвардии.

– Ваш начальник? Его застрелили швейцарцы?

– Его? Да ведь он был на их стороне! Нашли подписанный его рукой приказ расстрелять патриотов из предместья, расстрелять сзади, когда они дойдут до Поль-Пефа, чтобы соединиться с товарищами из Сен-Марсо и Сен-Виктор. Но его измена была обнаружена: предатель, призванный в ратушу для объяснений, был застрелен из пистолета кем-то из толпы. Ничто не будет в силах остановить отряды, двинувшиеся вперед; сегодня мы победим, а через неделю мы уже повенчаемся с тобой, Екатерина! Смотри-ка, у меня уже имеется свадебный подарок для тебя. Ты помнишь, я обещал тебе. – И в присутствии изумленных соседей сержант обнажил левую руку, где виднелась новая татуировка, изображавшая два горящих сердца. – Смотри-ка, – сказал он невесте, – что здесь написано: «Катрин на всю жизнь!»

Он отошел на шаг, чтобы дать лучше рассмотреть рисунок.

– Как красиво… еще красивее той руки! – сказала Екатерина, вся красная от удовольствия, и, бросившись на шею сержанту, сказала ему: – О, мой Лефевр, как ты мил и как я люблю тебя!

В этот момент вдали затрещал ружейный огонь и послышался ответ пушек. Зеваки попрятались в дома.