– Сомневаетесь в них? – спросил Рассел.
– Пока нет. Но, где гарантия, что они не бросят свои силы на такие бесплодные поиски, вместо того, чтобы освобождать других.
– Не могу дать такой гарантии. Кстати, вы ответили на мой вопрос раньше, чем я успел его задать. Вы считаете, что поиски капитана Эл – бесплодное занятие?
– Не только бесплодное, но и дорогостоящее. – Амадей потер свой прямой острый нос. – Я в таком масштабе не работаю. Рассел, не сочтите меня черствым, но я считаю, что для пользы дела надо отвлечь их от этой затеи. Я попытаюсь вызнать для них что-нибудь, но тайком, и они не должны знать. Поговорите с ними до того, как я начну вас всех учить. Они должны настроиться на более мелкую работу. Меня они и слушать не станут, а вы их доверенное лицо. Используйте для меня свое искусство.
– Я уже говорил. Сейчас можно не опасаться. Порыв прошел. Ольга и Игорь склонны верить в смерть Эл. Алик предпочтет хранить возвышенные воспоминания о любимой, столкновение с неприглядной реальностью может вывернуть его душу на изнанку, он уже проходил через эти муки, он боится реальности. Чтобы начать поиски, нужна решимость, а ее у него нет. Самая сложная задача – это пилот. Этот не успокоиться ни-ког-да. Пока он не найдет ее мертвой, или пока она не приставит к его голове излучатель, он не поверит, что они могут быть врагами. Я, признаться, ставил себе целью оберегать их чувства. Я переусердствовал. Они очень молоды, и уже перенесли много потрясений, больше, чем некоторые люди моего возраста, я слишком затянул с откровениями на ее счет. Память об Эл, это своего рода запущенная болезнь, которую я как врач не смог вылечить вовремя. Они ни разу так и не обсуждали при мне сложившуюся ситуацию, как реальную трагедию. Моя прошлая попытка была слишком грубой. Подождем. Пока они учатся, им будет не до поисков.
– Во времени нас как раз не ограничивают. Нас такая ждет работенка, что любая мелочь может стоить жизни. У меня серьезный расчет на этих молодых людей и одну девушку. Они мне нравятся, и они подойдут для такой работы. Но в голове у них должен быть порядок до того, как мы начнем первую операцию по освобождению. Так, что ваша истинная специальность тут, как нельзя, кстати, – серьезно сказал Амадей.
Он заметил, что Рассел озабочен этой темой не меньше молодых людей, что в его душе полно противоречий. Что же это за девушка, которая смогла вызвать у бывалого аналитика такое смятение? Амадей умолчал о подозрениях. Рассел зрелый человек, ему самому под силу навести порядок в отношениях с миром.
– Я буду вас учить.
Амадей уверенно кивнул.
– Откуда у вас такая уверенность? Вы едва нас знаете, информационные отчеты, что вы читали, писали те, кто далек от войны. Не в вашей манере, должно быть, доверять безоговорочно, – удивился Рассел.
– Я чувствую людей, как себя самого. За это моего отца выгнали с родной планеты. А знаете почему? Он сказал одному очень большому чиновнику в руководстве планетой, что он не подходит для такой высокой должности. Отец безошибочно определял назначение людей, их способности, то есть мог предречь их истинное призвание. Я получил эту способность в наследство, но не развил еще должным образом.
– А где ваш отец?
– Умер. Давно. Не извиняйтесь. Он оказался первым моим заложником, которого я освободил. Я выкупил его за огромную цену, потратил почти все наше состояние, а мы были богаты. Он угодил к пиратам из-за своего дара. С тех пор пираты для меня как язва, которая не дает жить спокойно. Я болтался без дела, тратил отцовское состояние, а когда отец пропал – жизнь приобрела другую окраску. С людьми всегда так, они переворачивают свое сознание и делают самые большие открытия в жизни, когда проходят через боль и жертвы. Поэтому я отлично понимаю этих детей.
