Читать онлайн Александр Гордеев - Капитан очевидность
Все правила поведения в будущее человека закладываются с детства, образ поведения и жизненные ценности – часть дает семья, часть улица, часть образование, и из всего этого винегрета складывается человеческая личность. Я, можно сказать, в большей мере формировал свою личность сам, отметал то, что я не хотел бы в себе видеть и брал то, что мне было близко.
Улица формирует личность наиболее быстро. У меня было прекрасное детство советского ребенка. Мама и папа большую часть моего детства были на работе. Утром я собирал себя сам в школу, так как родители уже ушли на работу. Приходил из школы, делал уроки – родители еще были на работе. Меня никто не контролировал, и я убегал к друзьям на улицу. Друзья у меня были просто настоящие: Виталька Шмитко и Андрей Кабанов. В какие только передряги мы с ними не попадали! И всегда выбирались целыми и почти невредимыми.
А дружба наша началась с огромной кучи снега возле дома, где мы жили с родителями. Наша семья только что переехала из города Кемерово в село Крапивино Кемеровской области. Я, после переезда в первый же день, сразу вышел на улицу погулять – была зима. Стал, значит, я кататься со снежной горки возле дома. Вдруг два пацана моего возраста подходят и, главное, не спрашивая моего разрешения, начинают тоже кататься с моей горки. Я говорю: "Не понял? А ну, идите отсюда – это мой снег, моя горка." А один пацан, что пощуплее, говорит: "Сам иди отсюда, сейчас зуб выбью, будешь вякать." Ну и зря он это сказал. Я молча подскочил к нему и врезал, второй пацан с кулаками на меня. Ну, я и второму. Дрались недолго, гору я отстоял, а результат так себе: они мне выбили передний зуб, и я каждому по зубу. Пацаны уходили хмурые: "Что, – говорят, – снега пожалел?" "Да, пожалел, -сказал я, – горка моя, и я буду сам на ней кататься".
К тому времени мне было уже семь лет, но так вышло, что в первый класс я пойду только в восемь лет, и эти два драчуна окажутся в моем классе. Но самое странное, что мы потом станем друзьями, не разлей вода, и самые большие приключения будут связаны именно с нашей компанией.
Если бы только знали мои родители о всем том, скажем так, безобразии, что я вытворял без их контроля. Отец у меня был строгий и умел наказывать так, как надо. И в углу до утра мог я простоять, не потому что отец не разрешал выйти, просто я из-за своего упрямства никогда прощения не просил. Мать ночью втихушку выпускала меня, когда батя уснет, а утром будила раньше, чем отец проснется, и я снова становился в угол.
"Стоишь, – говорил отец, – ну, стой, стой, про школу не забудь, что тебе сегодня идти надо, а я с работы приду и проверю, как ты, не выспавшийся, на какие оценки научился, принесешь кол – угол твой. Я уйду на работу, тогда можешь выйти из угла."
Первое сентября, иду в школу в первый раз в первый класс. У меня большое счастье – оба родителя меня провожают: мама и папа, и в руках у меня огромный букет белых, сказочно красивых цветов. Торжественная первая линейка и знакомство с первым учителем, как оказалось, потом строгой советской закалки дама в возрасте, но в то же время по-матерински внимательная.
С годами стерлась из памяти её Фамилия, Имя, Отчество, но не стерлось тёплое воспоминание, это она и моя мама Ксения привили мне любовь к чтению книг. В последствии я перечитал всю школьную библиотеку, и это всё за время, пока я учился в первом и втором классе. Читал много, вплоть до взрослых романов так, что не осталось в библиотеке ни одной мной не прочитанной книги. А потом я ходил уже в центр Крапивино и брал книги в центральной библиотеке, но это было потом.
Сейчас я стоял гордо, держа букет в руках, и я подарю свой букет первым своей будущей учительнице, так я хотел сделать. Но реальность оказалась сложнее, впереди меня появились два пацана! Линейку распустили, и дети ринулись с букетами к учителю. «Да, что это такое, я должен отдать первым свой букет!» Я толкнул одного торопыгу плечом, потом другого, пацан повернулся: «А, это опять ты, тот, кто нам снега пожалел, смотри!» – он открыл рот, и там зияла дырка вместо зуба, и второй пацан тоже показал сияющую дыру вместо переднего зуба. Пока они замешкалась, я вручил букет учительнице. «Мама и папа, вы видите: я первый!» Это самое главное! Тут можно и расслабиться.
– Ну ладно, давай знакомиться, – сказал я пацанам, которых растолкал,
– меня звать Саша.
Пацаны обрадовались искренне:
– Меня звать Андрей, – сказал чернявый. -Меня Виталик, -сказал щуплый, с бегающими глазами, как в последствии оказалось, не очень уверенный в себе мальчишка, но держащий марку и по максимальности не показывающий своего страха, и только когда уже совсем ситуация выходила из-под контроля, он просто дико орал, чем иногда и ставил в тупик наезжающих на него более взрослых детей. Но всегда в этот момент приходили на помощь мы, Саша – прилежный ученик с полным портфелем книг, используемый чаще всего как оружие, и Андрей из многодетной семьи с единственной белой рубашкой, но в то же время с благородным чувством справедливости внутри, и это в большей степени повлияло на формирование моей личности.
Обостренное чувство справедливости, можно сказать, я перенял у Андрея Кабанова – моего будущего друга. А пока я сказал пацанам:
– Ну ладно, кто старое помянет, тому глаз вон.
– Да, – ответил второй пацан тот, что представился Виталиком.
Так и познакомились триединство, Саша, который идет на пролом и всегда хочет быть первым, Андрей, который ничего не боится и стоит за справедливость, и Виталька, который иногда в критических ситуациях боится, но пытается свой страх преодолеть и никому не показывать, держится сильных друзей, но никогда их не предаст, не наябедничает, в общем, настоящий пацан, наш человек.
Первое испытание на прочность нашей будущей дружбы было, можно сказать, скреплено первой кровью. Я как обычно шел в школу, разглядывая придорожные фонари, они освещали пустынные улицы: ни машин, ни людей вокруг. Идти было довольно далеко, ведь мы жили на самой окраине села, где дорога уже спускалась к реке Мунгат и шла потом на Зеленогорск. Я был в белой рубашке, мама еще с вечера погладила ее. У нас должно было быть сегодня торжественное мероприятие по случаю завершения сельхоз работ старшеклассниками, и по такому случаю всем, даже младшим классам, должны были раздать дары полей. Ну, наверно, так считалось в те годы, что надо мотивацию детей повысить, чтобы в будущем, когда и мы станем старшеклассниками и будем собирать картошку или турнепс в полях, нам это не доставляло дискомфорта, а только радостные мысли о том, что выполняешь что-то важное.
С такими мечтами о подарках с полей я зашел в школу. Наша школа, именно для начальных классов, стояла поодаль от той школы, где учили старшеклассников и где сегодня должно было быть мероприятие. Только, значит, открываю дверь и вижу такую картину: в коридоре школы здоровяк из нашего класса дерется с Андрюхой Кабановым. Виталька Шмитко орет на здоровяка:
– Отпусти сейчас же, толстопузый, а то пожалеешь, отвали от Андрюхи, – но в драку не вступает.
Остальные дети стоят и тоже ничего не делают, чтоб разнять дерущихся. И тут я замечаю, что у Андрея нос разбит, кровь идет и капает на его единственную белую рубаху, рукав полуоторван, и толстяк рукав дорывает. Я из дверей, недолго думая, подбегаю к дерущимся и своим портфелем по голове здоровяку навесил несколько раз. Противник Андрея упал на колени, отпустил Андрюхин рукав, разжал руку, за голову держится, ревет, больно наверно. Ученик я был прилежный – все учебники носил и тетради, и пенал, портфель очень увесистым был. Только после этого я у Витальки спросил:
– Чего дерутся-то?
Виталик перестал голосить и сказал, что Андрей заступился за девочку из нашего класса Машу, которую дергал за косички и щипал, и толкал, и обзывал, и довел до слез этот пацан, который реально был больше любого из нас. По-моему, его Вадя звали, но это не столь важно.
–Ну ладно, беззубые, я вам еще отомщу! – заорал Вадя, поднимаясь с колен и обращаясь к нам, а после ретируясь к умывальнику, всхлипывая и чего-то себе под нос бормоча.
Мы как-то не придали его словам особого значения. Битва выиграна, правда восторжествовала. В детстве все быстро как-то забывается.
– Не ссы, Андрюха, не в сорок первом, – сказал я, – прорвемся, у моей мамы швейная машинка есть, попрошу рукав зашьет.
– А это? – Андрей показал на пятна крови на рубашке.
– Ну, не знаю, попрошу маму на работе в прачечной постирать, там большие такие машины, может и отстирается.
Так моя мама. благодаря мне, стала тайным агентом, можно сказать, между Андреем и его родителями, чтоб те не узнали, что у моего друга казус с белой рубашкой.
Мы решили сразу после уроков сходить к моей маме в прачечную и попросить у нее помощи. Но до этого момента было еще далеко – день только начинался, и после двух уроков мы пошли в большую школу, там прошла торжественная линейка, а после нее вручались грамоты старшеклассникам, а нам, первоклашкам, дали каждому по дарам полей: кому кочан капусты, кому небольшую дыню, мне и моим теперь уже друзьям досталось по турнепсу, Андрей как мог прятал свой драный рукав, придерживая второй рукой дырку, чтобы получить подарок.
Мы вышли из этой большой школы на седьмом небе от счастья, ведь, что такое турнепс, мы не знали, но сам факт, что он такой большой и каждый из нас принесет его к себе домой и родители похвалят, только это уже поднимало до небес самооценку. Хотя не мы ж усилия приложили его собрать, нам дали его потому, что и нам когда-то придется выйти в поля. Советское общество приучало детей с детства к труду. Ну не тут-то было: нас сзади какие-то сволочи повалили на землю, оказалось – это третьеклашки, вырвали турнепс из рук и наутек. А поводом к их поступку послужило, когда потом мы докопались через какое-то время до истины, злопамятство Вадика: он своему старшему брату пожаловался на нас. И так, старший брат Вадика, такой же толстяк, и его одноклассники решили нам отомстить. Было их человека четыре, но они зря это сделали. Мы, не сговариваясь, даже Виталик вскочили на ноги, портфели скинули и за третьеклашками, не долго музыка играла, мутузили мы их от души: загнали в лужи вместе с нашим турнепсом и там их помакали изрядно, турнепс, к сожалению, стал похожим на этих грязных хлюпающих носом и визжащих пацанов, но мы отбили свое.
Пришлось нам всем троим по окончании битвы за турнепс плестись к моей маме на стирку в прачечную. Мама Ксения была у меня очень добрая и справедливая – выслушала нас, отмыла, обстирала, просушила и просто заштопала рукав рубашки Андрея. Пятна крови, конечно, совсем не отстирались, но было более-менее сходно, можно было под школьный костюм спрятать, тем более белая одевалась только по праздникам.
На следующий день мы втроем перед учениками всей школы, учителями должны были просить прощения у этих старшеклассников, с фингалами под глазами. Но мы вышли перед строем и отказались просить прощения. Я выступил в этот раз за нашу тройку арбитром. Я сказал просто:
– Турнепс вручили кому? Нам, а не этим, – и указал пальцем на понурых третьеклассников, – они отобрали у нас турнепс. Почему это вдруг мы должны извиняться перед ворами? Они своровали – своровали, они получили – получили, и их больше, чем нас, и они старше – значит, должны пример нам подавать как жить, как поступать, а они кто и что, получается недоразумение какое-то. Все же, по справедливости.
Похожие книги
