Лащинский грубо выругался, а потом снова заговорил с приторной, издевательской интонацией:
– Кому же понравится расстаться с жизнью? Если бы я не согласился стать мусульманином, моя голова была бы сейчас в другом месте, а не на плечах. А вы что тут делаете, да еще в шкуре Эль-Кадура? Честное слово, пока я не услышал ваш голос, я вас принимал за араба Капитана Темпесты.
– Что я тут делаю? – замялся венецианец, не зная, что ответить. – Да ничего, прогуливаюсь по развалинам Фамагусты.
– Шутить изволите?
– Может, и так.
– Разгуливать в одиннадцать ночи по городу, где полным-полно турок, которые с удовольствием содрали бы с вас кожу? Да ладно, лейтенант, карты на стол, вы напрасно мне не доверяете. Я еще не стал до конца мусульманином, и по мне, так пророк еще тот жулик, не верю я ни его пресловутым чудесам, ни Корану.
– Потише, капитан. Вас могут услышать.
– Мы одни. Турки, по крайней мере настоящие, спят. А скажите-ка, что сталось с Капитаном Темпестой?
– Не знаю, думаю, его убили на бастионах.
– Разве он не сражался с вами вместе?
– Нет, – благоразумно отвечал венецианец.
– А с чего бы вдруг Дамасскому Льву пришло в голову шататься ночью по улицам? Я знаю, за ним приходил Эль-Кадур, – сказал поляк, нагло расхохотавшись. – Вот видите, вы все-таки мне не доверяете.
– Я вам повторяю, что ничего не знаю ни об Эль-Кадуре, ни о Капитане Темпесте.
– О Капитанше, – поправил Лащинский.
– Что вы несете?
– Ох, скажите пожалуйста! Можно подумать, я не заметил, что это девушка, а вовсе не мужчина. Тысяча чертей! Ну и рука у этой женщины, ну и мужество! Клянусь кровью Магомета! Хотел бы я так владеть мечом, как она! Кто был ее учителем?
– Думаю, капитан, вы сильно заблуждаетесь.
– Ладно, не хотите – не верьте тому, что я вам сказал. Могу я быть вам полезен?
– Да нет, мне ничего не нужно.
– Имейте в виду: турки стоят большим лагерем вокруг Фамагусты. Если вас поймают, могут посадить на кол.
– Я буду осторожен, – ответил лейтенант.
– На случай, если с вами случится беда, что вполне возможно, не забывайте, меня зовут Юсуф Хаммада.
– Я этого имени не забуду.
– Удачи, лейтенант.
Капитан свернул направо, но венецианец притворился, будто не заметил, куда тот направился, и, надвинув капюшон, продолжил было свой путь, то и дело оглядываясь и наполовину вынув ятаган из ножен.
Поляк отошел уже довольно далеко, бормоча что-то себе под нос и ругаясь. Какое-то время лейтенант не спускал с него глаз, потом, свернув за угол старой башни, служившей фундаментом маленькой церквушки, спрятался за воротами. Железная калитка была полностью разбита палицами мусульман и валялась на земле.
– Надо проверить, не следит ли он за мной, – пробормотал он. – Человек, отрекшийся от веры, уважения не заслуживает, к тому же этот авантюрист явно затаил злобу на герцогиню. Ему доверять нельзя.
Не прошло и двух минут, как капитан снова появился. Он все еще что-то бубнил, но теперь шел на цыпочках, видимо полагая, что венецианец идет своей дорогой и может услышать его шаги. Ворота он миновал, не остановившись, и быстро исчез в темном переулке.
– Давай, давай, ищи меня, мошенник, – прошептал лейтенант.
Он быстро свернул назад и, двигаясь в темноте почти на ощупь, бросился к нескольким лачугам, совсем засыпанным камнями.
– Они должны быть где-то здесь, – проговорил он, перелезая через полуразвалившуюся стенку.
Сдвинув несколько камней, он оказался перед маленькой решеткой, прижался лицом к прутьям и несколько раз позвал:
