– Кто милицию вызывал? – поинтересовался милиционер.
– Я! – выступила вперед тетка. – Девчонку-детдомовку поймали! Воровку!
– Разберемся! Вставайте! – приказал милиционер мужику.
Тот встал и протянул ему с боем отвоеванный трофей.
– Вот, товарищи! Рискуя жизнью отбил у бандитов! – проникновенно и не без гордости сказал он и тут же торопливо добавил. – Вы не подумайте, я туда даже не заглядывал – законы знаю. Знаю и уважаю.
Милиционер развязал затянутые в узел лямки и заглянул внутрь мешка. Скривившись в недоумении, вытряхнул содержимое на капот милицейской машины.
– Это что такое? – спросил он мужчину.
Тот уставился на горстку сухарей, консервы, рукавицы, старый компас с треснувшей крышкой и высыпавшуюся из газетного кулька соль.
– Мне кажется, это набор диверсанта, – он в задумчивости почесал ухо.
– А мне кажется, кто-то отрывает милицию от важных дел! – рявкнул милиционер, затем шумно втянул носом воздух. – Да вы никак выпивши, гражданин хороший?!
Мужик насупился и назидательно замахал перед носом милиционера волосатым пальцем.
– После трудного рабочего дня имею право выпить пару стаканов… пива! Я – рабочий человек! Я на доске почета висю… вишу… висел когда-то, поэтому не надо тут! Права не имеете!
– Поедете с нами, гражданин! – милиционер открыл дверь «Победы» и сделал пригласительный жест.
Неудачливый ловец диверсантов перешел на крик, тряся губами и шевеля усами.
– Милиция, называется! Я всегда знал, что вам не стоит доверять! Слуги народа, вашу милицейскую маму!
Он придвинулся к тетке в платке и сказал проникновенно:
– Будете свидетелем милицейского произвола, женщина! А надо будет, то и в суде засвидетельствуете! Не дадим разгуляться несправедливости!
Тетка испуганно замахала руками и попятилась:
– Да ты что, сбрендил совсем?! Мне домой надо! Вот еще мне по судам бегать, ага!
Она быстро и не оглядываясь пошла по улице, затем боком занырнула в переулок. Впрочем, никто ее не задерживал.
Уязвленный такой подлостью пролетариат шагнул вперед с выражением неописуемой горечи и разочарования, вытянул сложенные вместе руки.
– Что ж, лейтенант, вяжи меня. Давай вяжи! Но учти, что наш советский суд разберется! Наш гуманный суд – самый советский в мире! Всех накажет: и виновных, и невиновных, причастных и непричастных! Никто не уйдет от справедливого возмездия! Бери меня, лейтенант! Я – твой!
Его затолкали в машину, затем смели сухари и прочую «экипировку диверсанта» обратно в мешок, бросили ему на колени. Заурчал двигатель, зашуршали шины, и через несколько секунд на улице стало пустынно – лишь на земле блестели осколки разбитой водочной бутылки.
Модница с любопытством глянула на тяжело вздохнувшую девочку.
– А зачем тебе это все?
– На Север еду, – убитым голосом ответила Капа. – Покорять.
Глаза красотки моментально стали серьезными.
– Так он же, вроде, покорен? Челюскин, Шмидт, Папанин, Амундсен…
– Там знаете, сколько еще белых пятен? Покорять и покорять! – в сердцах топнула Капа. – Мешок жалко!
Аргумент был, конечно, железным.
Девушка ласково погладила ее по стриженой голове.
– Может, попозже немного? Тебе сколько лет?
– Какая разница?! Много!
– А зовут как?
– Капа. Капитолина. А вас?
– А меня Валери́. Ударение на последнюю букву.
– Валери? Это что за имя такое? – удивилась Капа.
– Ну, вообще-то меня Валерией зовут, но Валери – мне больше нравится. У нас у всех такие имена.
– У кого у «вас»?
