Девушка изумленно смотрела на мужчину – какие верность и любовь?
— Ты что творишь? – прошипела Лея. – Это же ложь!
— Помни, это все игра, – подмигнул он девушке, скосив глаза на нее, затем продолжил, обращаясь к статуе: – Ты читаешь в наших душах и сердцах и видишь наши помыслы и чаянья. Скрепи наш союз и дай нам свое благословение.
Девушке хотелось вырвать свои руки из крепкого захвата, прекратить всё это отвратительное представление. Пусть это просто игра, но нельзя так лгать пред ликом богини, даже если она забыта и вполне возможно уже не имеет силы в этом мире. Но на девушку напало странное оцепенение, она слушала слова мужчины, а ее возмущение и желание все прекратить билось где-то глубоко в сознании, но тело не хотело слушаться, впрочем, спустя мгновение, она поняла, что и голос ей не подчиняется.
— Повтори, – попросил Лауренс Вер.
— Скрепи наш союз и дай нам свое благословение, – послушно сказала Лея, тут же ужаснувшись этому. Ведь она хотела произнести другие слова!
Мужчина развернулся к девушке, обнял ее за талию и, притянув к себе, нежно проговорил:
— Жена моя…
Не имея возможности пошевелиться и сказать слова по своей воле, Лея с ужасом смотрела на Лауренса, понимая – что-то пошло не так.
Дальше все произошло, как во сне, когда ты вроде как активный участник и в то же время марионетка чужой воли.
Мужчина наклонятся к ней и целует. Где-то на краю сознания Лея понимает – это в игру не должно входить. Но как же сладки его губы, как опьяняет его дыхание, которым он щедро делится с ней. И она поднимает руки, обнимает мужчину за шею, он притискивает ее к своему горячему телу. У Леи кружится голова, странная нега скручивает низ живота, поцелуев уже мало. И руки мужчины как будто в ответ на ее невысказанные желания жадно гладят, исследуют тело девушки. И она в каком-то горячечном бреду с трудом осознает, что лежит обнаженная на низкой скамье у ног статуи богини, а мужчина нависает над ней. Но проблеск осознания смывается умопомрачительными поцелуями мужчины, его безумными ласками. И мимолетная боль от потери девичества не отрезвляет, а только вызывает досаду, потому что на краткий миг отвлекает от удушающей странной жажды, которую только чужие губы и руки могут утолить. И Лея опять неумело, но страстно отвечает на поцелуи и отдается, двигаясь навстречу в старом как мир ритме страсти. Взрыв невыносимого наслаждения накрывает и растекается удовольствием по телу до самых кончиков пальцев рук и ног. И Лея уплывает в беспамятство.
Очнулась она от того, что замерзла. Поняв, что лежит на каменном ложе, с трудом села. Оглянувшись кругом, поняла, что осталась одна, мужчины нет в храме. Может, он вышел ненадолго и скоро вернется? Лея внезапно осознала, что обнажена. Вспомнив все и вспыхнув от стыда, девушка торопливо кинулась к разбросанной неопрятными кучками одежде. Морщась от неприятных ощущений во всем теле, истерзанном чужими губами и руками, оделась, переплела косу, пальцами расчесав волосы, и заметила, что браслет остался на запястье. Захотела его снять, но застежка никак не поддавалась, решив, что снимет потом, прекратила попытки.
Непроглядная тьма в дверях храма пропустила Лею. Выйдя в беседку, или, как назвал мужчина, привратную, она и там не нашла незнакомца. Он исчез, после того, как соблазнил ее? И что теперь? Они женаты по-настоящему? Или все осталось только игрой? Где теперь ей искать того, кто похитил ее девичество? А стоил ли это делать, раз он сбежал? Он обманул ее! И почему она добровольно отдалась ему? Впрочем, добровольно – это вряд ли. Вспоминая сейчас все случившееся как в тумане, она предположила, что была под каким-то воздействием, кто-то принуждал ее, чтобы она якобы «добровольно» отдалась незнакомцу. Ее отравили? Но она ничего не пила и не ела за последние несколько часов, а в храме тем более. Одурманили каким-то другим способом? Может в храме воскуривались какие-то фимиамы? Но никакого запаха она не ощущала. Так что же произошло на самом деле? Что мужчина сделал с ней? В какой дурманящий сознание туман окунул ее?
