Вещественные доказательства по делу – дипломат с отпечатками пальцев Громова, денежная сумма в размере пяти миллионов рублей подлежит перечислению в УБОП.”
Юра заканчивает зачитывать и садится на свое место.
Гад. И я еще целовала этого человека?! Вот она маска, вот она бессердечность. Может, сначала надо было разобраться, что к чему. На семь лет он посадит!
В мыслях проносится сто вариантов, как его убить и одновременно переубедить не выдвигать такое жесткое обвинение и наказание. Семь лет с конфискацией? Он серьезно?! Его бы на семь лет с конфискацией.
Папа же уже не мальчик. Куда ему семь лет?
Нельзя сейчас плакать, потом может быть, но не сейчас.
Прокурор в мою сторону даже голову не поворачивает. Открывает какой-то документ и что-то проверяет. Глубоко выдыхает. Для всех незаметно, я чувствую, что связано как-то со мной.
– Подсудимый, встаньте, – приказным тоном объявляет судья. Отрываюсь от изучения этого идиота. Все равно не посмотрит на меня. – Вам понятно предъявленное обвинение? Вы признаете себя виновным?
Папа поднимается.
– Нет, не признаю. Я не вымогал эти деньги, меня подставили.
– Пожалуйста, присаживайтесь. Слово предоставляется адвокату Макаренко. Пожалуйста, Евгений Валерьевич.
– Уважаемый суд, защита намерена доказать, что мой подзащитный не виновен в инкриминируемом ему деянии. Моего подзащитного подставили.
– Суд переходит к допросу потерпевшего. Потерпевший, пожалуйста, пройдите к трибуне. – Мутный тип Громов поднимается и идет. – Представьтесь, - обращается к нему судья.
– Громов Игорь Григорьевич, тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения.
– Где и кем работаете?
– Заместитель коммерческого директор ЗАО “Стройгород”.
– Пожалуйста, Юрий Александрович, ваши вопросы, - судья обращается к прокурору.
Тот разворачивается к Громову, задевая меня взглядом. Не больше доли секунды, будто и не знакомы.
– Потерпевший, вы знакомы с подсудимым?
– Да, знаком.
– Вы присутствовали при передаче денег Елисееву? - четко, по делу, без эмоций. Вот эта маска. Еще раз убеждаюсь, что идеальных людей нет, а некоторые умеют пустить пыль в глаза. Но вчера это был совсем другой человек.
– Да, присутствовал.
– Каким образом вы передали денежные средства?
– Я передал их в рабочем кабинете, деньги лежали в дипломате.
– Кто назначил встречу?
– Елисеев сказал в разговоре утром, что целый день будет на рабочем месте.
– Ваша честь, – прокурор поднимается и обращается к судье, – прошу учесть, что распечатки телефонных звонков между Громовым и Елисеевым зафиксированы. – Показывает соответствующие документы.
– Протестую, – поднимается адвокат. – Содержимое этих разговоров не зафиксировано.
– Протест принимается.
– Что предшествовало встречам? – обращается Домбровский к Громову. – Смотрит на него, но, не удерживаясь, взгляд соскальзывает на меня. Понять, что у него на уме, не могу. Может… Может, все-таки он не может сейчас изменить обвинение?
– Семнадцатого октября я пришел на прием к Елисееву в приемные часы, чтобы узнать состояние земельного участка. Елисеев сказал, что вопрос еще решается, но за определенную сумму может решиться в мою пользу.
Я поднимаю руку с часами к лицу и пальцем второй руки стучу по часам. Если не дурак, то поймет, что я прошу время все объяснить.
– Что конкретно предложил? – прокурор переводит с меня взгляд на того, кого допрашивают.
– Елисеев сказал, что может подсказать, как оформить документы, чтобы это выглядело как государственное строительство.
