– Когда вы видели своего шефа в последний раз?
– Во вторник, – не задумываясь, ответила Наташа. – В среду он уже уехал, а вернуться должен был сегодня.
– А в среду он что, не заезжал в офис?
– Нет. Он уехал прямо из дома.
– А о своей поездке сообщил вам накануне?
– Да… то есть нет. – Девушка на секунду смешалась, а потом со вздохом произнесла: – Честно говоря, я не помню, говорил ли он во вторник что-нибудь о поездке в Москву… но он часто туда ездил.
– И всегда на несколько дней?
– Нет. Обычно в тот же вечер возвращался, но иногда и на несколько дней.
– Но ведь ему, наверное, понадобились бы для поездки какие-то бумаги, он должен был предупредить вас…
– Какие бумаги, – пожала плечами Наташа, – все бумаги в бухгалтерии… а я так… что-нибудь напечатать, отнести, кофе сварить. Если честно, он мог целый день ни разу не позвать меня. Общались по телефону. Я тут как на коммутаторе: звонит кто, я спрашиваю и соединяю или говорю, что Ярослав Сергеевич занят. Вот и все.
– Понятно, – кивнула Женька. – А кому в таком случае Ярослав Сергеевич сказал, что поедет в Москву?
– Он Пашу предупредил, то есть Павла Васильевича, он здесь, в соседнем кабинете. А Павел Васильевич пришел утром и сказал: «Аверина не будет, в Москву уехал».
– А он всегда предупреждал этого Пашу?
– Ну… – Девушка явно была в недоумении. – Обычно все знали, он же не скрывал свои поездки в Москву, ездил часто…
– А как все об этом узнавали? – не унималась Женька.
Девушка нахмурилась:
– Он просто говорил, и все…
– А во вторник вы ничего подобного не помните?
Она пожала плечами. Женька вздохнула, прикидывая, что еще спросить, и начала вкрадчиво:
– А во вторник в котором часу он ушел с работы?
– В шесть. Нет, в пять минут седьмого. Я еще здесь была, он заглянул, сказал: «До свидания, Наташенька» – и ушел.
– А вы?
– Я тоже ушла. Сразу же. Шефа нет, а мне чего сидеть?
– А вернуться он не собирался?
– Зачем?
– Вот уж не знаю, – не выдержала Женька. – Могли у него возникнуть срочные дела в офисе?
Наташа пожала плечами:
– Понятия не имею. Я же ушла следом за ним.
– А вот если бы, к примеру, он решил вернуться поздно вечером, когда все сотрудники уже разошлись, он смог бы попасть в офис?
– Конечно. У него же есть ключи.
– А кто включает в офисе сигнализацию?
– Не знаю, наверное, кто уходит последним, из бухгалтерии кто-нибудь. – Вопрос о сигнализации Наташу насторожил, она подозрительно посмотрела на Женьку, потом на меня. Я ответила самым честным своим взглядом и любимой улыбкой: застенчивой и даже немного робкой. Наташе улыбка понравилась, и девушка успокоилась.
Женька посидела, подумала, но больше не смогла придумать никаких вопросов, потому сказала:
– А с Павлом Васильевичем мы можем поговорить?
– Наверное, если он не занят. Идемте, я вас провожу.
Павел Васильевич оказался симпатичным парнем лет двадцати пяти; в джинсах и футболке он выглядел чрезвычайно демократично, хоть и сидел в собственном кабинете.
– Павел Васильевич, вот из газеты хотят с вами поговорить… – скороговоркой пробормотала Наташа.
– Прошу, – кивнул он на стулья и посмотрел с любопытством.
Мы ему понравились, это стало ясно. Павел Васильевич наградил нас широкой улыбкой; вообще особой скорби по хозяину в нем не чувствовалось, впрочем, может, он просто оптимист.
Наташа вышла, а Женька приступила к допросу. Мне вновь досталась роль молчаливого свидетеля, чему я, признаться, не огорчилась. Умных вопросов задавать не умею, и следователь из меня никудышный.
