Капризы женской любви - страница 6
– А вы куда? – Здесь, в Москве, Лиханов казался ей вновь недосягаемым настолько, что она невольно обращалась к нему на вы.
– Я же сказал, меня ждет жена.
– Но вы не говорили мне раньше…
– Детка, если ты и дальше будешь капризничать, то… пропадешь.
Василиса смахнула слезу. Он потрепал ее по щеке.
– Все будет хорошо! – Роман попробовал улыбнуться. – Прощай. – Он помахал Василисе рукой, а она, присев у небольшого оконца, смотрела, как «Победа» с великим режиссером уезжала прочь.
Не думала она, что так встретит ее Москва. Через полчаса в дом ворвалась какая-то девушка.
– Привет, русская краса – девичья коса! – прокричала она с порога и оглядела Василису со всех сторон. – У-у, действительно ты какая!
– Какая?
– Рома не соврал, красивая! Я Леля. Поживешь пока со мной, а потом…
– Как с тобой? Когда потом? – испуганно переспросила Василиса.
– Ой, как ты смешно разговариваешь! С таким акцентом…
– Меня в артистки не возьмут? – испугалась Василиса.
– А ты в артистки собралась?
– Да-а.
– Роман наболтал?
– Почему наболтал?
– С таким ростом! – Она покачала головой. – Хорошо, что не толстая. В артистки с таким ростом никак! Любовь Орлову видела? А Зою Федорову? Тебя только в манекенщицы можно… постричь, конечно, покрасить, перманент… – Леля размышляла, обходя вокруг Василису, как скульптуру.
– Не хочу перманент. Не хочу стричься и краситься не хочу.
– Не хочешь? Ты в Москву приехала, – разозлилась Леля. – Тогда в дворники. Фартук на шею, метлу в руки – и вперед. Ты ведь больше ничего не умеешь?
– Я умею детей учить, на пианино играть, петь и танцевать.
– Танцевать и петь каждый может. А вот учить детей и на пианино играть? Об этом можно подумать! Ладно, отдыхай с дороги, мы что-нибудь придумаем.
– Кто это мы?
– Я и Роман Лиханов. Он тебе разве не сказал, я у него помрежем работаю. Знаешь, что это?
– Ну, когда кино снимают, у режиссера есть помощник.
– Точно.
– Он помогает сцены ставить.
– Эх ты! Ничего не смыслишь. Помреж делает всю грязную и тяжелую работу. Собирает актеров, тащит их на съемки, выписывает гонорар, следит, чтобы реквизит не растащили и не слопали.
– А зачем его лопать?
– Массовка голодная, а, к примеру, съемка в ресторане. Все покупаем настоящее: яблоки, апельсины, икру.
– Даже икру?
– А ты как думала? Не гвоздями же главный герой свою девушку угощать будет? Так куда решаешь? У дедушки Романа большие связи.
– Почему у дедушки? – не поняла Василиса.
– Ромчик – Дон Жуан и наш дедушка…
– Ты его внучка? – Василиса с недоверием посмотрела на девушку. Ей было столько же лет, сколько Василисе. А Роману? Она так в него влюбилась, что не представляла возраст великого артиста. Только припомнила, что смотрела фильмы с его участием, когда была еще ребенком.
– Нет. У него, конечно, есть внучка, но не я! Он всех своих девочек внучками называет.
– Ты тоже его девочка?
– Была, – махнула Леля.
– Была? – снова не поняла Василиса.
– Да он ничего не может, наш Ромчик старенький стал, пьет много. Так, побаловаться…
– Что ты такое говоришь? Он меня полюбил по-настоящему. Я беременна.
– Случайно, – Леля пожала плечами, – кровь взыграла, ты новенькая, свеженькая и красивая. Ишь, глазища и вправду, как у василька, синие. А может, это вообще не он? А? У тебя кто-нибудь до него был?
Василиса кивнула:
– Федор, учитель немецкого.
– Видишь, а ты на дедушку грешишь, – усовестила Леля новую знакомую.
– Так я с Федором только целовалась.