Как одинок мой путь в изгнанье!
В нем тишина, и мрак, и грусть
Хоть раз бы мне еще увидеть!
Тот лик, что в сердце сохранил.
В этот момент внимание Эдуарды приковал герцог, который прикрыл глаза, не давая возможности любопытствующим увидеть свои эмоции, способные поведать о произведенном поэмой впечатлении. Лишь щебечущие рядом женщины нарушали его покой и пытались привлечь его внимание, восторгаясь песней.
– Дьявольски красив и не менее опасен, – задумчиво произнесла Сара, как-будто бы на время забыв о присутствии Эдуарды.
– О чем ты?
– Да так. Размышляю о коварной внешности, способной загубить невинные сердца.
Эдуарда не обратила внимание на ответ Сары. Ее искренне возмущало то неприкрытое внимание, которое оказывалось герцогу со стороны прекрасной половины зала.
– Как же мерзко они перед ним лебезят! – возмущалась девушка, коря себя за то, что воспылала страстью к своему врагу. И если по отношению к незнакомцу у нее были иллюзии, то теперь, зная, кто был перед ней в тот день, все надежды мгновенно развеялись. И от этого было еще больнее.
– Напрасно они строят иллюзии. Филипп разбил ни одно женское сердце, но его сердце до сих пор осталось нетронутым.
При последних словах лицо Сары стало каменным.
– Ты так много о нем знаешь?
Сара встрепенулась, отогнав видения прошлого.
– Это всего лишь слухи…
– Скорее это похоже на правду, стоит только взглянуть на него. Неприступный, высокомерный, гордый – говоря все это, Эдуарда вновь обратила свой взор на Филиппа, который в этот момент беседовал с Арно.
– Говорите, что вся ваша семья за этим столом – Филипп оглядел присутствующих.
– О да! С моей супругой Фани вы уже знакомы. А вон там моя дочь Жанна и сын Луи. Брат и сестра поднялись со своих мест и поклонились герцогу.
– Рады видеть вас, ваше сиятельство. Это такая честь. Вы нас осчастливили своим присутствием, – робко обратилась к нему Жанна.
За столом послышался шепот и хихиканья.
– Как она мила, аж тошнит, – фыркнула Эдуарда.
– Любая девушка будет робеть перед таким мужчиной, тем более герцогом, – заметил Сара.
– Интересно, а что это всех так рассмешило в ее словах – задумалась Эдуарда.
– Она совершенно не умеет вести светские беседы. При дворе принято говорить по-другому. Более тонко и завуалировано. Явная лесть – признак плохо тона.
– И откуда ты это знаешь?
– Много изучала. И тебе бы не помешало. Вот если бы ты вместо частых прогулок с Кони уделяла внимание своему преподавателю, мсье Жюлю, и ты бы многое узнала.
– Ах, Сара, я и не стремлюсь к высшему обществу. Мне ни к чему изучать все эти тонкости – отмахнулась девушка.
– А зря, – вздохнула цыганка, но девушка ее уже не слушала. Ее внимание вновь приковал герцог, который продолжал беседу с ее дядей.
– А как же насчет вашей племянницы? Если я не ошибаюсь, ее зовут Эдуарда, и это ей принадлежит лошадь, которую я изъявил желание выкупить?
Эдуарда напряглась, ожидая ответа дяди
– Ну и что же вы на это ответите, дяденька?
Арно замялся.
– Моя племянница захворала, вот и не смогла спуститься сегодня к ужину.
– Ах, вот как….Интересно. Надеюсь, завтра она будет чувствовать себя лучше, потому как я желаю видеть ее за этим столом.
От слов Филиппа сердце девушки забилось еще быстрее.
– Ну что ж, а пока продолжим веселье. Музыку! – герцог хлопнул в ладоши, и вновь заиграла музыка, приглушив разговоры гостей.
– Он хочет меня видеть, – повторила девушка, испугавшись и обрадовавшись одновременно.
