– Нет, конечно нет. Просто думаю, что есть что-то, что нам не ведомо. Ведь ты тоже использовала магию. Она существует.
– О, дорогая! Безусловно, есть что-то удивительное и странное в этом огромном мире, но оно исходит от людей, а не от животных….А теперь спи. Завтра рано вставать.
Эдуарда прикрыла глаза, стараясь уснуть, но бархатный голос Филиппа продолжал звучать в ушах, не давая возможности сосредоточиться на чем-то другом. И как не пыталась она бороться с воспоминаниями, его образ прочно овладел ее мыслями и сердцем. Ворочаясь с боку на бок, она так и не смогла уснуть, в отличие от Сары, мирно посапывающей в кровати.
Немного подумав, Эдуарда решила прогуляться в саду. Наспех накинув на себя накидку, она спустилась во двор, поежившись от пронзительного ветра. На улице стемнело и похолодало. Девушка плотнее укуталась накидкой и направилась вдоль аллеи, предаваясь безрадостным думам и молясь остаться незамеченной. Отголоски музыки все еще доносились до ее слуха, а откуда-то из глубины сада она услышала мужской голос и женское щебетание. Опасаясь столкнуться с гостями вечера, девушка изменила курс своей прогулки и быстрым шагом направилась вглубь сада. Сосредоточенно о чем-то думая, она не заметила, как из кустов показалась фигура герцога:
– Видимо, безрассудство у вас в крови! Сначала одна в лесу, теперь в ночи.
Оказавшись лицом к лицу с Эдуардой, герцог насмешливо оглядел ее с головы до ног.
Девушка вздрогнула от неожиданности и во все глаза уставилась на герцога.
– Может, я и безрассудна, зато вы все так же высокомерны! Ничего не изменилось – иронично ответила Эдуарда, немного придя в себя.
– Ха-ха-ха! Вы бесподобны! Жалею, что был лишен возможности пообщаться с вами на ужине. Почему же Вас не было среди гостей?
– У меня разболелась голова – солгала Эдуарда.
– Неужели интерес к герцогу и его приближенным не пересилил головную боль?
– Моя головная боль важнее, чем его светлость и иже с ним!
Неожиданно мужчина от души рассмеялся, да так заразительно, что Эдуарда, не удержавшись, последовала его примеру. Когда взрыв веселье немного стих, герцог вновь взглянул на Эдуарду.
– Вас надобно бы проучить!
– Чего же вы медлите, – дерзко вскинув подбородок, приняла вызов Эдуарда.
Филипп улыбнулся.
– Не стоит меня дразнить, это чревато последствиями. Я ведь могу быть жесток к строптивым созданиям, пусть даже и прекрасным.
Эдуарде показалось, что она ослышалась. Герцог сделал ей комплимент. Немного покраснев, девушка смущенно опустила глаза:
– Право, вы умеете застать врасплох. Неужели я ослышалась? Кажись, вы назвали меня красавицей, – продолжала иронизировать Эдуарда, сама поражаясь своей смелости.
– Всего лишь прекрасным созданием.
Филипп явно наслаждался словестной перепалкой с девушкой.
– Не могу ответить взаимностью. Вас сложно назвать прекрасным созданием, – хохотнула Эдуарда.
– Называйте меня, как Вам угодно. Эдуарда.
Девушка замерла. Он знал, кто она.
– Как скажите, Ваше сиятельство.
– Ах вы проказница! Зная, кто перед вами, вы все равно продолжали дерзить.
Филипп вновь от души рассмеялся.
– Лучше бы не знала, – вздохнула девушка. Я представляла вас отвратительным старым скрягой с огромной бородавкой на носу и желтыми прогнившими зубами.
– За такие слова Вас можно приговорить к виселице.
В голосе Филиппа слышалось восхищение, но никак не угроза.
– Если бы были с бородавкой и старым, может, и приговорили бы.
