Ольга широко улыбнулась:
– Володя, а вы похудели.
– Похудеешь тут, – вздохнул Володя. – Ничего, если вы назад сядете?
– Да ради Бога. – Открыв дверцу, Ольга проскользнула на обитое кожей сиденье. Машина мягко тронулась. – Ну и жара! Стекло опустить можно?
– Зачем? – Сидящий за рулём парень нахально разглядывал её в зеркальце. – У нас кондишн, как в лучших домах.
– Знакомьтесь, Толян, – обернувшись, представил Володя.
Толян был худощав, не так накачан и волосы его были собраны в косичку. Если бы не дебильная ухмылка, лицо его можно было бы назвать красивым и нежный мальчишеский румянец укрепил бы это впечатление.
Ольга держалась с простотой английской королевы.
– Очень приятно. Оля, – представилась она в ответ.
Толян провёл ладонью над приборной панелью.
– Кондишн тянет как зверь, – удовлетворённо заключил он. – Чё-то я не въехал, Оль…
– Ольга Михайловна, – поправил Володя.
– Да брось ты: свои люди! – Толян через плечо подмигнул Ольге.
Ольга благоразумно промолчала.
Полуобернувшись к Толяну, Володя вонзил в него свои колючие глазки.
– Ты слышал? Или тебе уши прочистить?
Повисло тяжёлое молчание. Оба парня были в тренировочных штанах и в модных майках без рукавов. На груди Толяна покачивался крест на золотой цепи, а бычью шею Володи, как ни странно, ничто не украшало.
– Я не понял, Ольга Михайловна, – с утрированной учтивостью проговорил Толян, – мы должника вашего должны отметелить или так… просто чайку попьём?
Володя приоткрыл было рот, но вдруг обернулся и вопросительно посмотрел на Ольгу. Она деловито сообщила:
– Мой должник, между прочим, женщина.
Парни обменялись взглядами.
– Клёво. – На губах Толяна заиграла привычная ухмылочка. – А она как на внешность, ничего?
Ольга пожала плечами.
– На чей вкус?
Володя обратил на неё буравящий взгляд.
– Ольга Михайловна, Валентин говорил: мужик.
– Значит, он что-то напутал, – захлопала ресницами Ольга. – Я ему сказала: мне должны. Возможно, это прозвучало как «должник». Вероятно, он решил, что должник – обязательно мужчина.
Не сводя с неё взгляда, Володя почесал переносицу.
– Лабуда какая-то. Я думал, вас динамят внаглую…
– Что ж, по-вашему, – перешла в атаку Ольга, – женщинам долги надо прощать? Они что угодно вытворять могут?
– Угу, им только дай! – поддержал её Толян. – Руку отхватят! Какие подлянки бабы устраивают – мужику не снилось! Тут, Вова, нельзя спускать на тормозах!
Володя перевёл на него хмурый взгляд.
– В левый ряд давай: сейчас поворот будет.
Дальше ехали без разговоров. Лишь короткие реплики Ольги указывали дорогу.
В подъезд вошли гуськом: Ольга, Толян, Володя. Дом был старый, что называется, «сталинской постройки». На лестнице валялся мусор, пахло мочой.
– Чё-то я не въехал, – Толян брезгливо повёл носом, – тут лифта, вообще, что ли, нет?
Володя хмуро на него покосился.
– Взять тебя на руки?
– Третий этаж, – бросила через плечо Ольга и зашагала вверх по лестнице.
Металлическая дверь, обитая дерматином, имела смотровой глазок. Володя и Толян проворно распластались по стеночке. Ольга нажала на кнопку звонка. Громыхнули засовы, дверь открылась, и Галина зачирикала:
– Привет, Оль! Шубу мне через часик привезут. А пока мы дёрнем кофейку, потреплемся…
В квартиру они вошли тем же гуськом, и последний, Володя, тщательно закрыл за собой дверь. Огромная с высокими потолками комната походила на лавку старьёвщика: массивная мебель, хрусталь, керамика, пыльные пейзажи – всё без порядка, всё в куче.
