– Доброе утро, – сказал Рейнхарт. – Можно нам войти?
Ван Вейтерен был одет в нечто темно-синее с красным, вероятно представляющее – или представлявшее – собой халат, и обут в нечто коричневое – несомненно, тапочки. Он выглядел уже вполне проснувшимся и держал под мышкой свернутую газету.
– Рейнхарт? – воскликнул он с удивлением и распахнул дверь. – И Мюнстер? Какого черта?
– Да уж, – сумел выдавить из себя Мюнстер. – Это точно.
– Заходите, – пригласил Ван Вейтерен, махнув газетой. – Льет как из ведра. В чем дело?
– Давайте сперва сядем, – предложил Рейнхарт.
Их проводили вверх по лестнице и провели в хорошо обставленную гостиную, где они уселись в кресла. Сам Ван Вейтерен остался стоять. Мюнстер прикусил щеку и набрался храбрости.
– Твой сын, – сказал он. – Эрих. Мне очень жаль, но Рейнхарт утверждает, что его убили.
Позже ему подумалось, что, говоря это, он закрыл глаза.
8
Когда Юнг с Роотом около двух часов дня в воскресенье припарковались перед «Траттория Комедиа», дождь временно прекратился. Двое криминалистов по-прежнему занимались брошенным «пежо» под наблюдением инспектора Ле Уда; территорию вокруг машины и вокруг места, где был найден труп, огородили красно-белой лентой.
А также узкий проход между ними. Роот остановился, почесывая голову.
– Что они надеются найти в машине?
– Понятия не имею, – ответил Юнг. – Он ведь одолжил ее у приятеля-зэка пару месяцев назад. Возможно, тот как-то замешан.
– В любом случае, по голове его ударил, очевидно, не Эльмер Кодовски, – заметил Роот. – Того уже восемь недель как не выпускали из тюрьмы, лучшего алиби не придумаешь.
– Возможно, – согласился Юнг. – Ну что, пойдем атакуем бармена, или ты намерен еще долго тут прохлаждаться?
– Я готов, – ответил Роот. – Черт возьми, как мне все это не нравится. Не нравится, когда преступность как бы бьет нам в спину. Такой человек, как В. В., должен бы иметь право на что-то вроде иммунитета.
– Сам знаю, – отозвался Юнг. – Кончай рассуждать на эту тему. Надо просто пойти и сделать свою работу, а потом поедем пить кофе.
– Ладно, согласен.
Бармена звали Алоиз Куммер, и вид у него был довольно мрачный.
Казалось бы молодой, загорелый и сильный, так что Юнг толком и не понял почему. Они сели за стойку совершенно безлюдного бара прямо напротив бармена: пока не появилось никаких посетителей, разговаривать можно было с тем же успехом и здесь. Во всяком случае, так посчитали Юнг с Роотом. Очевидно, господин Куммер тоже, поскольку он не возражал.
– Вы работали во вторник вечером? – начал Юнг.
– Только до девяти, – ответил Куммер.
– Давайте сосредоточимся на этом времени, – попросил Роот. – У вас было много народу?
Куммер показал зубы – крепкие, здоровые и, вероятно, в данный момент изображавшие ироническую усмешку.
– Сколько? – спросил Юнг.
– Может, с дюжину, – ответил Куммер. – Самое большее. Хотите чего-нибудь?
Юнг помотал головой. Роот выложил на стойку фотографии.
– Вот этот человек? – спросил он. – Он заходил тем вечером? Только не отвечайте, пока не будете уверены.
Бармен секунд десять изучал снимки, потягивая кольцо в ухе.
– Мне кажется, да, – произнес он.
– Кажется? – переспросил Роот. – Вы что, верующий?
– Да, он был здесь. Сидел и ел за одним из столиков в зале, я не обращал на него особого внимания.
– Когда именно? – спросил Юнг.
– Примерно между пятью и шестью… да, он ушел в четверть седьмого, как раз перед приходом Хелен.
