Карамелька для Барса или танго на Байках - страница 25

Боль и временная дезориентация ему была обеспечена. Согнувшись и матюкнувшись, он откатился в бок, а я, переступив несостоявшегося насильника, умчалась прочь.

Хорошо помню ту ночь: тёмную, душную, липкую, для меня безлунную и без единой звезды… Нет, может, они и были на тёмном небосводе, только я их не видела - спотыкаясь, брела по незнакомым улицам, не ведая, куда и зачем. Ступая дрожащими ногами по ночному мегаполису, хоронила дружбу, оплакивала потерю дорогого, когда-то даже родного человека, возлагая венок на могилу кумиру детства.

Насилие – в принципе жуткая вещь, мерзкая, болезненная и убивающая свет внутри обоих - насильника и его жертвы. Но особо болезненно насилие, когда над тобой пытается надругаться человек, которому ты когда-то доверяла, на которого пыталась равняться, с которым разделяла смех, слёзы, кров и кусок хлеба, в улыбке которого видела весь мир…

Андрей тогда ведь не просто разодрал на мне одежду, не просто наставил на моём теле синих отметин, нет. Одежду можно выбросить, а синяки со временем сойдут… Он этим своим поступком в клочья разорвал мою душу, на долгие годы убил во мне женщину, оставив не проходящие отметины в глубине сознания.

Он тогда настолько глубоко меня разочаровал, что я перестала нормально воспринимать всех мужчин, кроме отца.

Моему будущему мужу на заре наших отношений пришлось буквально приручать меня, как дикое замордованное животное, напуганное и не верящее ни одному слову и действию.

***

- Сеня, Сеня, Сень… Есения, мать твою, Дмитриевна! Ау?

Щёлк, щёлк - перед глазами, у самого носа, мелькают аккуратные, с красивым французским маникюром пальцы университетской подруги Ани, а теперь уже и коллеги. Вот уже почти месяц, как Аня трудится в нашей клинике, а именно - в её только что открывшемся Перинатальном отделении.

- Мммм? – мычу в ответ, всё ещё гипнотизируя стенку местной «столовки». На ней ещё не померкли яркие вспышки воспоминаний, они всё ещё мелькают, сменяя друг друга, словно кадры старой киноленты.

Кружат и накладываются друг на друга, бередя душу, и раз за разом вышибают дух, сковывают тело, замедляя дыхание, встают слизким комом в горле, грозясь выжечь из давно высохших глаз непрошенную слезу. Только зачем? Почему такая реакция? Ведь всё давно пережито, отпущено и отдано течению времени… Почему мне не всё равно? Почему с появлением на горизонте этой блондинистой рожи мне попеременно хочется то заныкаться в норку подальше, то стукнуть кое-кого по белобрысой башке чем-нибудь потяжелее?

- Не мычи. Колись, о чём задумалась? - отхлебнув из чашки зелёный чай, интересуется Аня.

Кофе, в отличие от меня, подруга совсем не уважает и не пьёт. Я же, глядя, как она цедит это своё сено, лишь морщусь и пытаюсь придумать достойную причину своего нынешнего «провала в никуда». Настоящей причины я ей не скажу даже под дулом пистолета, иначе она с меня не слезет.

И так последние полгода выслушиваю от неё советы гибрида подруги и врача-гинеколога: «Сеня, заведи себе мужика!», «Сеня, я понимаю, что не любишь, но для здоровья надо!». Кому надо? Зачем надо? Не спрашивайте!

И запомните, никогда не совмещайте подругу и своего врача-гинеколога! Либо дружите с человеком, либо ходите к нему на приём. Не делайте моей ошибки! Иначе рискуете оказаться в обществе вечно зудящего над душой тирана-всезнайки, который лучше вас знает, что вам нужно, когда и как. Мало того, вам могут даже подсказать, с кем!