– Ну вот и порядочек! – подытожил Аркадий, когда Макс стал похож на будущую жертву жестокого медицинского эксперимента.
– Последний штрих! – сказал Аркадий, достал из кармана какую-то присоску и с громким шлепком прилепил её на лоб Макса.
– Посиди тут тихонько. Я схожу переоденусь к мероприятию.
С этими словами Аркадий скрылся за дверью. Вернулся он быстро, и его было не узнать. На нём, как влитой, сидел черный военный китель, перетянутый широким кожаным ремнём. На ногах блестели лакированные сапоги. Из-под кителя виднелся воротник ослепительно белой рубашки, плотно прижатый к бычьей шее Аркадия черным галстуком. К галстуку была пристёгнута массивная золотая брошь в виде черепа. «Вылитый гестаповец.» – подумал Макс.
Сначала Аркадий подошёл к вешалке, снял с неё длинный кожаный фартук, и одел его поверх своего парадного мундира.
– Прошлый раз забыл одеть, так китель кровью забрызгал. Глашка еле отстирала. Так ругалась, так ругалась! – пожаловался Аркадий.
Затем Аркадий подошёл к столику на колёсиках у дальней стены, достал из-под белой материи большие щипцы, и несколько раз громко щёлкнул острыми зубцами.
– Что, страшно?
Сидеть, прикованным к жёсткому стулу впивающимися в кожу ремнями, было так неудобно, что Максу было уже всё равно. «Скорей бы всё это закончилось.» – думал Макс, и в этот момент это была его единственная внятная мысль.
Отсутствие ожидаемой реакции на щёлканье щипцами огорчило Аркадия. Он понял, что где-то перестарался. Расстроенный, он кинул щипцы на столик, быстрым шагом подошёл к массивному столу и сел в кресло.
– Я сейчас буду задавать тебе вопросы. Отвечать нужно коротко, чётко и громко. От твоих ответов зависит твоя дальнейшая судьба. Понял?
– Понял! – прокричал Макс.
– Тогда начнём! Девичья фамилия твоей матери?
– Чего? – Макс не ожидал такого вопроса. Если бы Макс не был пристёгнут к стулу, то он бы от неожиданности на нём подпрыгнул бы.
– Девичья фамилия твоей матери?
– Не помню! Ой, помню, знаю! Попова! – Макс вспомнил фамилию бабушки.
– С какой целью перемещался?
– Ни с какой.
– Точно?
– Точно!
– Родственники на Марсе есть?
– Не знаю.
– Так есть или нет?
– Нет!
– Точно?
– Точно!
– Тифом болел?
Через час Аркадий выпихнул Макса из своего жилища, произнёс «Свободен!» и закрыл за собой дверь. Измученный Макс, растирая затёкшие руки и ноги, поплёлся на веранду к Глафире.
– Ну слава богу, отмучался! – обрадовалась Глаша.
– Рассказывай, чего он в этот раз придумал. – хотел пристать с расспросами Саныч, но Глаша резко его одёрнула:
– Я те щас придумаю! Не видишь он еле живой! Дурак старый! Дай человеку хоть немножко опомниться!
– Ну так любопытно же. – попытался оправдаться Саныч.
– Любопытно ему! Иди бельё с верёвок сними, высохло поди давно. Дай ребёнку в себя прийти. Я его сейчас обедом накормлю. Борщ домашний будешь? – ласково обратилась она к Максу.
Но ни снять высохшее бельё, ни пообедать борщом им всем в последующий час не удалось.
В воздухе раздался, уже знакомый Максу, перезвон колокольчиков.
– Кого ещё принесло? Ещё одну постель придётся стелить. – проворчала Глаша.
– Какая нам разница кого. Моё дело встретить, и проводить. Пойду я. – сказал Саныч и пошёл к арке.
– Это что? Это путешественник во времени? Он, что, тоже к вам попал? – спросил Макс.
– К нам, к нам. Куда же ещё. А вот что это за путешественник мы сейчас посмотрим. – сердито ответила Глаша.
