Каратель - страница 34

Словно во сне я сунул руку в карман за Курносым… попытался сунуть. Вместо кармана плаща, рука наткнулась на кожзаменитель, а потом на непривычную подкладку в кармане «пилотской» курточки. Плащ остался в машине в двух верстах отсюда, Курносый там же, втиснутый сбоку под правое сиденье.

Дурак!

Я все-таки проверил, что дверца в воротах заперта на задвижку.

Хотя это едва ли надолго задержит их. Сами ворота тоже заперты длинным прутом, но и это едва ли поможет.

Я пятился вглубь гаража, слишком поздно вспомнив, что не погасил свет. Есть ли щели в дверях? Видно ли снаружи, что здесь свет?

Да при чем здесь свет… Если они приехали сюда именно сейчас…

Револьвер не помог бы мне справиться с ними – но спас бы меня. Хорошо, если убьют сразу – а если повезут к паучихе?..

Как во сне я пятился назад, сжимая в руках записку Гоша, ожидая – и страшась услышать стук в ворота. Издевательское негромкое постукивание костяшками пальцев. Дынь-дынь-дынь. Вот и мы. Ты в самом деле думал, что можешь что-то сделать?

А потом зазвенело где-то далеко справа.

Я не сразу понял, что это за звук. Лишь когда лязгнул замок совсем близко, и ворота гаража слева тоже стали открываться, я понял.

Кровь ударила мне в лицо, уши стали горячими.

Трус! Чертов трус!!!

Это просто приехали припозднившиеся соседи по гаражу. Так получилось, что сразу две машины. Слева – и где-то правее в противоположном ряду. А ты…

Трус. Господи, какой же трус.

Я стоял с горящими ушами, сжав зубы, стиснув кулаки так, что ногти вонзались в кожу, – отвратительный, маленький трус. Ненавижу. Господи, как же я ненавижу эту маленькую трусливую мразь!

Я стоял так, пока в гаражах не отгремело. Сначала ворота открывали, потом машины заезжали внутрь, опять гремели ворота, удалялись шаги…

Мне казалось, я не перенесу, если сейчас выйду к ним – трус. Они не могут не увидеть, какой же я трус. Даже сквозь стены гаража они чувствуют это, и неловко пожимают плечами и ухмыляются.

Когда шаги затихли, я осторожно сложил записку, запихнул ее в карман рубахи, где дождь не мог достать ее. Подцепил с пола сумку и выбрался из гаража.

Сумка тяжелила руку, но вешать на плечо я ее не стал. Мне сейчас это было нужно – увесистая тяжесть в руке, чтобы напряглись мышцы. Давая выход ярости и злости, что жарко наполняли мою кровь.

Валять дурака с походкой я перестал, быстрым шагом добрался до машины за четверть часа. Залез на заднее сиденье и переоделся в привычную одежду. Записку переложил в правый внутренний карман плаща – там и молния есть, и почти не пользуюсь я им. Там не потеряется.

Запихнул в пакет дурацкие джинсы, куртку и кроссовки, и не поленился вынести их из салона в багажник. Не хотелось мне даже глядеть на пакеты с этой одежкой. Словно пропитались она тем трусливым страхом в гараже.

Ничего, ничего… Ничего!

Пусть я один – но я еще жив. Они меня еще не поймали. А значит, что-то я еще могу сделать.

Один много не смогу? Что ж… Сделаю, что смогу. Но сделаю!

Я завел машину и стал выбираться на московскую трассу.

Сделаю. Надо только сообразить, как выследить, откуда приезжают эти пурпурные… где их логово, где гнездо их хозяйки.

+++

Чертова сука! Будь она проклята, эта тварь… Даже музыка меня не успокаивала!

Из-за нее я даже не чувствовал музыки! Мой любимый Ферион – и все равно, это ничего не меняло. Солнечный и неспешный Ljusalfheim – я знал, что он солнечный, когда, закольцевав песню, кружишься вместе с ней по переплетению тем, – скользил мимо меня, серый и далекий. Я никак не мог погрузиться в музыку. Не плыл вместе с мелодией – а стоял один на холодном берегу…