Глядя на неудобную позу, в которой находился ее недавний спаситель, девушка решила позвать на помощь экипаж.
– У него болевой шок, – сообщил ей пришедший старпом. – Зря вы его потревожили.
Артана не нашла что возразить. Ее распирала злость. В первую очередь она злилась именно на себя за то, что поддалась на уговоры, в очередной раз недооценив коварство этого типа.
Но, кроме всего прочего, самым чудовищно неприятным было осознание факта, что ей очень понравился этот властный поцелуй. Так ее никто никогда не целовал. От этой мысли Артана густо покраснела и рванула в свою каюту, чтобы как можно быстрее уйти отсюда.
Княжна хорошо помнила все свои поцелуи. Впервые это произошло с ее женихом Леоланом, когда тот вернулся из Пренса на Реген. Она была на то момент еще слишком юна, но это не помешало ей уже тогда понять все безумие этого человека. Его поцелуй был как клеймо или печать. Он не нес в себе какой-то эмоциональной нагрузки, скорее, это было утверждение: «Я – выше. При необходимости ты – моя. Ты достойная для меня самка моего вида». Следующий мужчина, целовавший ее, был Алекс Кенн, когда она думала, что он Автократор, и он, кстати, думал то же самое. Потом сам Алекс Кенн. В уме сама про себя Артана шутила, что целовалась с двумя с половиной мужчинами. Конечно, поцелуи Кенна доставляли ей большое удовольствие, потому что она одно время считала себя влюбленной в него, но холодный расчетливый аналитический разум княжны говорил, что с его стороны это не только любовь, но, в первую очередь, грандиозная победа. Что, собственно, соответствовало действительности. И вот теперь третий.
«Первым был нечеловек в теле человека, вторым авантюрист из черт знает каких древних времен. И, наконец, Шандор Гермеер. Боже мой! Шандор Гермеер! Уж лучше бы Леолан!»
Очнувшись на следующее утро, Гермеер немедленно вспомнил произошедшее. Еще не разобравшись с проблемой спасения княжны, он понял, что теперь возникла еще одна: за каким неведомым чертом ему понадобился ее поцелуй?
Объяснение могло быть только одно: его напичкали какой-то дрянью, вызывающей неадекватные реакции в организме. Вот и вся история.
И вдруг он очень отчетливо почувствовал вкус губ Артаны на своих губах и ощутил нечто, похожее на…
«На что? – Лихорадочно думал вождь Пренса. – На что это может быть похоже? Дьявол! Точно! Как же пить хочется!»
Он сел на кровати. Бок ныл, но терпимо. Воды он нигде не обнаружил и решил сходить к соседке, чтобы попросить у нее.
Княжна уже проснулась и позавтракала. Сейчас она сидела в своей каюте у иллюминатора и тихо переживала вчерашнее, обзывая себя безмозглой дурой, потому что вновь и вновь обдававшая ее волна стыдливого жара и дрожи напоминала ей подробности безумного поцелуя.
В дверь постучали, и Артана автоматически ответила «Войдите!», даже не подозревая о том, кто на самом деле в нее войдет.
– Доброе утро, – прозвучал знакомый низкий голос.
Немедленно вскочив с места, княжна повернулась и оказалась лицом к лицу с Шандором Гермеером.
– Уходите! – Лицо Артаны поменяло свой цвет с пурпурно-красного до смертельно бледного. Она оказалась зажатой между столиком перед иллюминатором и мужчиной. Княжна отклонилась назад и попыталась его отодвинуть от себя, но, наверное, проще было сдвинуть с места бетонную стену.
Артана посмотрела на него таким испепеляющим взглядом, что Гермеер невольно улыбнулся.
