Карл Великий - страница 41

Два его сына, наследники его власти, с самого начала понимали обязанности своего положения. Огромная церковная реформа, проведенная святым Бонифацием, положила начало княжеству Карломана и Пипина. Весь епископат Франции торжественным актом провозгласил свою непоколебимую верность папской власти, все сословия духовенства поклялись подчинить свою мораль и доктрины строгости канонических законов, повсеместно была восстановлена дисциплина монастырской жизни – таковы были, с религиозной точки зрения, условия этого восстановительного режима.

К сожалению, в политической сфере после смерти могущественного Карла вместо умиротворения и гармонии наступили всеобщие беспорядки. Старое соперничество народов, которые он с таким трудом объединил, вновь пробудилось со всех сторон, и тем более ожесточенно, чем энергичнее оно подавлялось. Ничто не было более опасным, чем слияние двух франкских королевств. Более двадцати лет высокомерного и хищного господства австразийской аристократии не только не уничтожили старые антипатии, но лишь разожгли в сердцах побежденных Амблева и Винчи обиду за свое поражение. Трон оставался вакантным после смерти Теодерика V в 737 году. Но в 741 году партия Нейстрийской автономии вновь заявила о себе, восстановив династию Меровингов, падение которой стало результатом неудач западных франков и освящения их престола. Независимо от того, проявили ли инициативу в этой реставрации молодые принцы Карломан и Пипин, как утверждают некоторые72, или это был формальный акт оппозиции их правительству, факт остается фактом: они смогли нейтрализовать опасность, сделав имя Чилдерика III символом национального единства и сохранив за собой осуществление власти под его номинальным суверенитетом, с титулом мэров дворца: первый в Аустразии, второй в Нейстрии.

Однако за пределами этих франкских провинций восстание против австразийской гегемонии было гораздо более интенсивным, и никакие формальные уступки не смогли бы его подавить.

За исключением мусульман, которые в то время переживали жестокие внутренние раздоры и чьи владения ниже Пиренеев ограничивались территорией Нарбонны, все враги, которых Карл-Мартель последовательно усмирял, сразу же восстали и с оружием в руках потребовали своей автономии. Если Бургундия, возвращенная к повиновению недавней экспедицией Пипина и его дяди Чилдебранда, и Прованс, еще не оправившийся от страшного наказания, которое он получил в прошлом (736—739) за союз, заключенный его готскими владыками с сарацинами, Вся южная Галлия, от Роны до океана и от Пиренеев до Луары, откликнулась на призыв к войне и освобождению, поднятый Гунальдом, гордым герцогом Аквитании. На другом конце империи агрессия была еще более грозной. Вся Тевтония объединила свои силы, чтобы сбросить иго общего угнетателя. Религиозный антагонизм, который до сих пор был столь яростным между различными народами, внезапно уступил место патриотическому возбуждению; последователи Водена (Одина) объединились с учениками Христа, и не только обращенные в христианство немцы, но и дикие саксы и даже славянские племена встали в один ряд с баварцами под знаменем германской независимости.

Одилон, герцог Байварский, был инициатором и лидером коалиции. Он разработал план и готовился координировать его исполнение с Гунальдом. Искусный в искусстве интриг, он сумел заинтересовать Святой престол, всегда склонный поддерживать притязания слабых народов, в своем деле, и не было даже члена самой семьи Каролингов, с которым он не заключил бы союза и не завоевал сторонников. Баиварская принцесса Сванехильда, вторая жена Карла-Мартеля, и ее сын Грифон, отстраненный от управления государством, были его сообщниками и преданными агентами в сердце Франции. По их наущению родная сестра Карломана и Пипина, Чилтруда, покинула родину, чтобы предложить свою руку принцу Агилульфингу, в то самое время, когда он объявил войну своим братьям.