– Валерия, скажи, каково это вообще – в школе работать? Это ведь не стюардессой – мир не повидаешь, да и никто не пригласит на свидание после окончания рабочего дня.
– Так это вас интересует, да? – Она игриво блеснула глазами. – Ну, что верно, то верно. Ни о каких отношениях речи даже близко идти не может. Хотя много кто предлагал, но в основном это были либо совсем неинтересные ребята, либо те, кому я во внучки гожусь.
– Настолько всё плохо? – Владимир засмеялся.
– По крайней мере, мне так кажется.
Оба прыснули.
– Как у тебя так ловко с детьми получается, Валерия? – спросил Владимир, жестом приглашая сесть на скамейку Валерию. Они уселись.
– Ну, со всеми по-разному. Но если в целом, то нужно показать классу, что ты настроен серьёзно, уважаешь учеников и хочешь, чтобы они вели себя достойно. А если ты насчёт биологии – нет смысла заставлять детей учить или зазубривать предмет. Я не хочу, чтобы мои ученики с раздражением поглядывали на часы и думали: «Да когда ж это всё закончится?» Если им не хочется учиться на моём уроке, слушать меня и им неинтересно, то это будет полным провалом для меня. На моих занятиях я звезда. И все должны концентрировать своё внимание на мне и на том, что я говорю. Поэтому я стараюсь подавать информацию настолько интересно, насколько это возможно. Я заметила, что класс Миши очень любит дискуссии, и взяла это на вооружение. Теперь каждый урок с ними – сказка, а они хотят ещё провести со мной хоть пять минуточек на перемене. Я считаю, что это победа.
– А ты молодец! – искренне похвалил её Владимир.
– Спасибо. – Она немного потупила взгляд, а после спросила: – А как у вас всё выходит с Мишей?
– Знаешь, я не думал, что кому-то буду рассказывать это. Всё-таки рассказ о том, как я уживаюсь с сыном, превратится в изливание души, которое окажется очередным нытьём, какого во всём мире и так предостаточно. Как мы живём? – Владимир повернул голову набок. Послышался лёгкий хруст в шее. – Я целыми днями работаю за компьютером, конкретно посадил своё зрение. Решил рисовать чертежи по старинке, руками, линейками, транспортирами и так далее. Знаешь, первое время мне даже нравилось, пока руки совсем не огрубели и не заросли мозолями, а пальцы стало ломить.
– Ломить от черчения? – Валерия повела бровью.
– Ломить от артрита, который недавно мне диагностировал врач. Он посоветовал мне не перенапрягать руки и пробовать вязать или что-то вроде того.
– Чтобы укреплять руки, логично. – Она согласно кивнула.
– Я всё ещё иногда черчу, даже немного рисую, но отдал предпочтение компьютеру.
– И как? Справляешься?
– Заказчики довольны, с деньгами проблем нет, но сам я, честно, устал от всего этого. На сына времени почти не остаётся.
– Если человек захочет выкроить время, он сделает это.
– Я и выкраиваю, – возмутился Владимир. – Но получается не так уж и много. Да и сам Миша совершенно вымотан этими кошмарами, а я толком и не знаю, как решить эту проблему.
– Ты помогаешь ему?
– Я всегда с ним, когда ему плохо. И стараюсь быть всегда с ним, когда ему хорошо.
– Тогда почему же он несчастен? Я видела, что целый день он обеспокоен чем-то.
– Скорее всего, его напугала эта история с маньяком. Дети очень чувствительны, знаешь ли.
Валерия закатила глаза. Владимир тихо хихикнул.
– Ну а если серьёзно, то все эти истории с убийцами его задевают. Я ему ещё не успел сказать…
– То есть он узнал это от меня? – Валерия поднесла руку ко рту.
