Он снял ленту и открыл первую страницу. Почерк деда был четким и уверенным, словно каждый штрих нес в себе силу и решимость. Первые записи касались обыденных вещей: работы, семьи, друзей. Но чем дальше мужчина углублялся в чтение, тем больше понимал, что эти дневники скрывают нечто большее.
Марк сидел в старом кресле, окруженный тенями прошлого. Дневник деда лежал на коленях, его страницы источали запах времени и тайны. Слова, написанные аккуратным почерком, казались живыми, словно пытались вырваться наружу и шепнуть правду прямо в ухо.
«Много веков назад две души встретились и заключили священное обещание. Кто именно дал это обещание и кому – осталось неизвестным. Однако нарушение этого клятвенного договора привело к страшному проклятию…»
Марк ощутил холодок вдоль позвоночника. История, изложенная в дневнике, становилась всё более пугающей. Проклятие оказалось настолько могущественным, что преследовало эти души через века и поколения. Каждое новое воплощение приносило новые страдания, а смерть приходила рано и жестоко. Никто из них не доживал до пятидесяти лет, и каждая кончина была наполнена болью и ужасом.
Души, приговорённые к бесконечному поиску друг друга, находили любовь лишь для того, чтобы потерять её вновь. Их встречи всегда оканчивались трагически. Проклятие неумолимо разрушало их жизни, оставляя лишь пепел надежд и разбитые сердца.
Но самое страшное заключалось в том, что никто не знал, как снять это проклятие. Оно казалось вечным, неотвратимым, как сама судьба. Даже дедушка Марка, который посвятил годы изучению древних легенд и мифов, не смог найти ключ к разгадке. Лишь одно оставалось ясным: пока души не выполнят своё давнее обещание, они будут обречены на вечные муки.
Марк закрыл дневник, ощущая, как тишина в комнате становится гнетущей. Взгляд его скользнул по стенам, освещённым тусклым светом свечи. Ветер снаружи завывал, наполняя дом странными звуками, но Марк оставался невозмутим. Он был человеком практичным, привыкшим полагаться на факты и логику. Дед, которого он помнил с детства, всегда отличался рациональностью, даже когда увлекался изучением древних мифов и легенд. Теперь же, держа в руках его дневники, Марк задавался вопросом: можно ли доверять этим странным записям?
Он внимательно просмотрел страницы, стараясь найти хотя бы намёк на источник информации. Никаких ссылок, никаких указаний на то, откуда взялись эти истории. Всё выглядело как плод фантазии пожилого человека, возможно, потерявшего связь с реальностью в последние годы жизни. Но что-то в глубине души подсказывало ему, что дело не только в этом.
Его разум метался между скепсисом и любопытством. С одной стороны, история о проклятии кармических душ звучала как вымысел, достойный романа готического жанра. С другой стороны, странное ощущение, что кто-то или что-то направляло его сюда, не покидало его. Это чувство было сильнее простого любопытства. Казалось, что сам воздух вокруг него дышит древними тайнами, а тени на стенах шепчут что-то неразборчивое.
Марк поднялся с кресла и подошёл к окну. За стеклом темнела ночь, и где-то вдали мерцали огни деревни. Он попытался сосредоточиться, отбросив эмоции и сосредотачиваясь на фактах. Но вопрос оставался: что именно заставило его приехать сюда сегодня утром? Почему именно сейчас он решил прочитать эти дневники? И главное – почему эта история вызвала в нём такой отклик, несмотря на всю её фантастичность?
