Мымрой она стала не сразу, начнет свой рассказ Оптимист. Пессимист ничего не скажет. Реалист сразу скажет Мымре: «А ну, пошла вон» и забудет. А вот Идеалист попробует Мымре помочь. И останется в дураках.
У Мымры нет Кодекса. Никакого. Ей все кажется враждебным. Только в противостоянии с людьми она находит себя. Даже самые лучшие ей кажутся отбросами, ведь там, откуда Мымра вылезла, ей было невдомек, что можно жить по-другому.
Мымру считали красивой (в юности). И она несет этот уже потрепанный флаг через всю свою никчемную жизнь. Уже и лысина на затылке. И возрастные изменения. Но Мымра упорно заигрывает со всеми подряд, дабы доказать свою «красивость». Душа-то у Мымры темная. Есть она вообще есть.
В детстве она мучила младших братьев и сестер. Она до сих пор считает, что это было всего лишь доказательством ее непревзойденного ума. Обманывать любит и практикует ежечасно; все, что говорит Мымра, люди принимают сначала за чистую монету, но, оказавшись по ее вине в беде, быстро понимают расстановку сил и бегут. Те, кто посильнее, высказывают Мымре свое нелицеприятное мнение, но Мымра на правду не обижается: она ей не верит. Помните, что она всегда «самая-самая»? Ну вот. Железобетонная самооценка. Не пытайтесь подходить к Мымре с этой стороны. Обойдите Мымру сзади. Так как она уверена в своих когнитивных способностях, используйте метод «наивного дурачка». Мымра сразу расслабится и даст слабину. Вы услышите обо всех ее достижениях. Как она спасла маленького ребенка, который выпал из окна; как она самоотверженно выхаживала больную мать; как отец в благодарность за ее труды оставил завещание лишь на ее имя. Но имейте в виду, что… ребенок упал по ее недосмотру; мать скончалась от ее очередного предательства; все братья и сестры разбежались кто куда от ожидаемого коллапса, и поэтому Мымре досталось какое-никакое, но наследство.
…Марина Щенякина стояла у раздвижного трюмо и наблюдала за собой в зеркало. «Крем нужно новый купить, тот, который у Гальки пробовала, – была первая мысль. – Овал лица уже не тот… Правда, начальник на работе всегда говорил комплимент: “Мариночка, вы у нас просто Царица Савская”». Марина посмотрела в Интернете: «Царица Савская, X век до н. э. – легендарная правительница Аравийского царства». «Ну да, – подумала Марина, – все правда, хорошо я сохранилась и даже очень… Начальство просто так отличать не будет».
Правда, в последнее время грусть сквозила у нее во взгляде; даже Галька, меланхоличного типа женщина, это заметила. «Да так, ничего». – Галька пожала плечами. «Ну не хочешь говорить – не надо». А Марине Щенякиной на самом деле говорить о своей беде было неприятно и, можно даже так сказать, не комильфо: денег она была должна. Много, очень много задолжала она своему младшему брату-инвалиду, который хоть и в коляске, но, между прочим, ездил на дорогой машине и жил в хорошем доме. Жена у него была просто прелесть. А детишки… Не то, что у Марины – никого нет. Гол как сокол (или соколица). Два раза в разводе, ничего не нажила. А от брата не убудет. Попросила у него в долг денег, да так и не отдала. Родная же кровь… Или нет? Брат сказал, что им в семье нужны деньги – старший в институт поступает, а жена пока не работает.
«Не мое дело, справятся», – подумала Марина и полетела на курорт. Остальные деньги пошли на улучшайзинг аватара: ну там подтяжечки всякие, пилинги-шмилинги. Она тоже хочет семью. Что она, неудачница? Нет. Вон Сашка с работы в кино зовет. Правда, бедный, как церковная мышь. Один раз сходила – больше не хочется. Еще и живет с мамой…
