– Заткнись!
Войновский, схватив бутылку, со всего размаха запустил в смеющуюся девку. Послышались звон стекла и грохот – это свалилась со своего постамента египетская ваза, которую он привез из-за границы. За стенкой заверещала старая бабка Нюра – она всегда плохо спала; когда Лев громко разговаривал по телефону, всегда вставляла свои комментарии по поводу его «мерзкого поведения». А теперь она, наверно, и вовсе вольтанется от злобы.
– Ха, ха, ха, – говорила между тем Сущь и вдруг неожиданно прикоснулась холодными губами к его щеке.
Лев дернулся и все-таки заорал. Матом. Старуха за стенкой не преминула ответить тем же. Содом и Гоморра, не иначе! Черт бы побрал весь женский род!.. Войновский чуть не плакал от бессилия… Откуда он знал, что его Контрактник превратится в обычную Бабу!
Он снова подскочил к бару и глотнул прозрачной жидкости из другой бутылки. «Господи! – наверно, впервые в своей жизни, взмолился он. – Скажи, пожалуйста, что этого не существует!» Но Господь, если он и был, остался нем к его мольбам; рыжеволосая бестия, смеясь, уже обнимала его за шею…
Иногда ситуация бывает настолько безнадежной, что приходится признать очевидное. Марина Щенякина посчитала себя долго и тяжело больной и, взяв отпуск, какое-то время тоскливо смотрела в окно, употребляя алкоголь в разных вариациях. Окно выходило на оживленную магистраль, так что женщине не было скучно. Внизу проносились быстрые автомобили, унося кого-то в новую, счастливую жизнь. Но не её. Она отдала часть денег брату, но лучше от этого не стало. Тенюка словно опять проявился; Марина уже и не обращала на него внимания. «Плохая карма, – проносились у нее в голове слова Гальки. – Тебе нужно почиститься».
– Да пошло оно всё! – неожиданно даже для самой себя выпалила бывшая Царица Савская и стала искать взглядом предмет, на котором было бы удобнее повеситься.
– В чем дело? – спросил кто-то у неё над ухом, и она аж подпрыгнула.
Из соседней двери прямо к ней в комнату вошел Некто. Похожий на каштановолосого мужчину среднего роста; виски с проседью, однако. Хотя молод… Лет тридцати пяти? Сорока? Глаза непонятного цвета…
– Это ты? – сразу перешла к делу Марина. Мымру и появлением потустороннего не удивить. – Ты тут в зеркале ошивался?
– Я.
– Ага.
Оба затихли.
– Я сошла с ума? – вкрадчиво промолвила Щенякина, обращаясь больше в пространство, нежели к гостю.
Гость подошел к журнальному столику, повертел в руках бутылку дорогого вина. Достал без спроса из бара бокал и налил себе. Потом сел в соседнее кресло и закинул ногу на ногу. Одет он был, как полагается, в костюм-тройку синего цвета. Фетровую шляпу, которую держал в руках, положил на колени. Марина задохнулась от такого нахальства:
– Это мое вино! Это моя квартира, черт вас подери! Это…
– Почему во множественном числе? – удивился гость. – Я тут один вроде бы.
– Ну вы же, как их… черти, – уверенно сказала Щенякина. – Явились по мою душу. Но в церковь я не пойду, и не зовите.
– Да какая церковь, – отмахнулся Тень. Вино и правда было неплохим, а вот компания – не очень. – Я вообще явился просто предупредить, как заведено.
Марина смотрела на него как-то затравленно. «Похоже, и правда сошла с ума», – подумал Тень, как вдруг хозяйка квартиры схватила со стола нож и, с диким криком подскочив к нему, со всей силы ткнула Тень в грудь.
По красивому темно-синему жилету потекло что-то красное. Тень выронил бокал, который картинно укатился под кресло, и осел на подлокотнике.
